Знаю я, есть края...

В Беларуси мне хотелось побывать давно. Не потому что там чисто и вкусная еда, а потому что оттуда родом мои дедушка и бабушка – папины родители. Сам он родился уже в Туле, куда мои перебрались в 50х годах прошлого столетия. Дед работал в шахте, а бабушка – в больнице, в хирургическом отделении. Смутно помню из детства, как провожали бабушку в Беларусь на вокзале. Она часто ездила туда, а после трагедии в Чернобыле – все реже и реже. Родственников у нас там не осталось, хотя сестер и братьев у моих предков было много. Голодно я тяжело там было в девяностых, кто выжил, перебрался в Россию.

Моя подруга Таня родилась в белорусском городе Лида и прожила там первые года три. Так что когда я (кажется, я) предложила в отпуск посетить нашу малую родину, она согласилась и взяла на себя львиную долю приготовлений – бронь отелей и покупку билетов. И вот, на праздник первоверховных апостолов Петра и Павла, мы, нагруженные огромными рюкзаками, садимся в не очень скорый поезд Тула-Москва. Прямых до Бреста не оказалось. Начинаем мы из дальней точки, можно сказать, с границы.

В Москве до следующего поезда у нас почти два часа – как раз хватает на найти и на поесть. Москва-Брест отходит в 23:30 и, несмотря на Танины предупреждения о неадекватных людях, неработающих кондиционерах и не опускающихся шторках, поездка оказывается со всех сторон беспроблемной. Во всяком случае, для меня. Попутчики никак не беспокоили, из окон не дуло, а спать я могу стоя на голове и при любом свете, если устану, к тому же, многолетний опыт автобусных путешествий меня закалил. Проснувшись утром, я с удивлением обнаружила, что можно приехать на место назначения отдохнувшим и бодрым, а не дергающимся и клюющим, со спичками в глазах. Да, верхняя полка – не айс, хотя лет пятнадцать назад я ничего против них не имела. Тогда мы с другой Таней, которую мне привычнее называть Танюхой, ехали в Питер. Помню, туда я добиралась на верхней боковушке и намучилась с длинными ногами. Оттуда – тоже на верней, но в купе, и там ноги можно свесить в проход. Понимаю, не ахти какая радость другим пассажирам натыкаться на них, но хоть иногда можно выпрямить, когда нет на горизонте никого.

Сейчас, то ли я постарела и раскапризничалась, то ли сноровку потеряла (слава Богу, в объемах не изменилась), но предпочла бы нижнюю полку. Оная мне досталась после 10 утра, когда наши попутчики вышли в Минске. Ехать еще четыре часа. Перекусили, подремали, и я даже кино успела глянуть на планшете.

Брест
Или Брэст встретил нас дождем. Поменяв деньги на вокзале, мы расспросами добрались до отеля. За Интернет наши операторы накидывают по 350-450 рублей в день на территории дружественной страны, так что мы его отключили. Пользовались медленным отельным вай-фаем и в дальнейшем быстрыми квартирными. Хватало за уши – никаких страшных новостей и чужих жизней, все по делу.
Гостиница наша называется «Молодежная», на Комсомольской. Просто, недорого, но уютно, очень рекомендую. От вокзала минут десять, а вот до брестской крепости вместо заявленных администратором пятнадцати минут мы добирались около часа. Пошли туда почти сразу – программа у нас насыщенная, на все про все неделя, а посмотреть хотелось многое. Экскурсию мы не брали, да и пришли уже под занавес. Гулять там можно круглосуточно, а музей закрывается в шесть. В школьные годы читала повесть Бориса Васильева «В списках не значился» — про последнего солдата, который остался один в этой крепости. Надо бы перечитать – думаю, теперь восприму иначе, чем двадцать лет назад. Впечатляет это все, конечно, – одна кладка чего стоит, а если почитать мемориальные таблички, аллею городов-героев, среди которых значился и наш, скульптура «Жажда» огромных размеров, танки, гарнизонный храм с арочными окнами… Вокруг такая красота, будто на дворе не середина лета, а начало яркого зеленого мая. Дождь давно кончился, и даже тучи рассеялись. Засияло солнце, но ветер не утих.

Увели нас куда-то дальние тропы, выбирались мы по велосипедным маршрутам, подозревая, что только углубляемся в лес, но благо, вышли. Поужинав за уличным столиком в кафе «Незабудка» клёцками с мидиями, мы решили изучить новый маршрут через парк культуры и отдыха. Площади огромные, музыка не орет, народу немного.
Напоследок пробежались до автовокзала – завтра хотим поехать в беловежскую пущу, чтоб с утра не метаться. Могли бы билеты купить заранее, и зря этого не сделали – метаться все равно пришлось. Таня выложила паспорт, а билеты продают при его наличии – пограничная зона! Мой всегда при мне, так что я купила, а Таня побежала в отель за паспортом, и место ей досталось стоячее — удивительно, что такие продают. Ехать больше часа, автобус большой туристический.

— Девочки, до Пущи на машине, десять рублей! – у входа на вокзал встретили нас желающие заработать, но мы же экономные туристы! Пешком постоим за восемь.
Выехали почти в 11, погода солнечная и теплая. Я сидела у окошка на заднем сиденье, Таня стояла в проходе и общалась с парнем по имени Никита. По прошествии минут сорока или часа я надумала с ней поменяться, но на прежнем месте ее не обнаружила. Смотрю, они с этим парнем уже сели у окна. Кто-то где-то выходил, кто-то кому-то уступал. В общем, слава Богу, доехали даже с комфортом. Обратно в шесть вечера на остановке – так велел водитель. Пугали, что билетов продают всего тринадцать, остальные езжайте, как хотите, но это оказалось ложной тревогой.

Пуща – заповедник с 600-летней историей, как оказалось.
— Что вы там забыли? – спрашивал меня папа перед отъездом. – ну лес и лес…
Сама не знаю, Таня выбрала этот пункт. Видимо, из-за песни, которую все слышали, но мы обе помнили оттуда лишь эту фразу: беловежская пуууууща!
— К зубрам близко не подходите, — наставлял мой родитель.
Выяснили, что зубр – это огромный бык, а я думала, что-то вроде суслика. Хорошо бы смайлик сюда, да стыдно…

Зубров мы видели – правда, маленьких. Большие решили нас не пугать и не показались. Взрослые самцы — под три метра и 900 кг, а то и по тонне весом. Маленькие глупее и смелее и даже позволяли себя гладить и кормить – косули, лошадки, олени. Кабанов Таня узрела где-то совсем далеко, я видела их смутно. И то кажется одного. Волки были не в лучшей форме – спины плешивые, видимо, линяют. Один только близко подошел, смерил нас холодным взглядом и скрылся на просторах. Яблоки и печеньки его не прельстили.
Обходили мы эти огромные территории больше двух часов, но это малая часть пущи. Там есть несколько туристических маршрутов, музеи, четыре гостиницы, возможность велосипедных прогулок – хоть на несколько дней приезжай, гуляй, дыши и отдыхай.
Часа в четыре мы пообедали в местном кафе, потом прикупили сувениров и еще погуляли по территории. В автобусе засыпали – надышались!

Вечером впервые за двадцать лет я съела шаурму. В первый и последний до сего времени раз ела ее в Питере, поэтому она для меня до сих пор шаверма. Тогда помню, понравилась она мне вкусом, но не оснасткой – все со всех сторон вываливались и как это культурно есть на ходу, я не представляю. За двадцать лет озарения не произошло – благо, сидели мы на набережной реки Муховец и смотрели на воду, а не друг на друга. Прохожим до моего свинского вида не было дела, а мне после пары глотков амаретто, привезенного Таней из Тулы, не было дела ни до кого. А я-то думаю, почему у нее рюкзак такой тяжелый… у меня, понимаешь, наряды и косметика, а тут – опытный путешественник, еда и бутылки!

Засиделись мы за душевными разговорами аж до полдвенадцатого. Потом выбирались новыми маршрутами, да редкими расспросами, потому что народу на улицах все меньше. Только не на Савецкой! Да, именно так. Даже сфоткала, а потом привыкла, что мне каждая вывеска мозг выносит. А мама все над папой прикалывалась, что он неграмотный. У него уже нет акцента, а бабушка и дед так говорили, как я тут слышу: плошчадь, пушча, укусно, рублёу, Магилёу. И таким теплом от этого веет, будто что-то родное вспомнилось или в детство вернулась. Мои тут были Барадулины, а, приехав в Россию, стали Бородулины. Точнее, папины родители так и остались со своей фамилией, а папу записали уже через «о» и он намучился вступать в наследство после бабушкиной смерти. Тогда к этому наплевательски относились, а теперь и точки над «Ё» роль играют.

Так вот, на Савецкой кипит жизнь. Такая движушная, молодежная улица, музыканты, магазины, кафе, вывески огнем горят. Бродвей настоящий. Будто в другой город попадаешь. И тут же – арки, подворотни, все открыто, никаких решеток, заборов, шлагбаумов. Старые добрые дворы колодцы.
В отель мы добрались с помощью компании подростков, которые вызвались нас проводить. Удивительно добрые люди здесь, но об этом еще поговорим.

 

Минск
От Бреста до Минска мы ехали на поезде четыре часа. Я успела посмотреть фильм «Играй как Бэкхем» и получила массу светлых впечатлений, хотя сценарий и посыл, можно сказать, избитые, но оформление нетривиальное.
Таня искала жилье не только по принципу соотношения цена-качество, но и учитывая близость его к вокзалу, чтобы далеко не идти и на такси не разоряться. Минский хостел в этом отношении подкачал – идти минут 50, а ехать непонятно как. На метро до Площади Победы, как объяснила нам одна женщина, давно не бывавшая в центре, до Большого театра, а там пройдете. Метро там – три ветки. Мы не сразу поняли, что Площадь Пирамоги – это и есть Площадь Победы. И «там пройдете» оказалось еще на полчаса.

"

На выходе из метро нас встретил дуэт виолончелей, и мы не могли не остановиться, чтобы не послушать «Призрак оперы» и Still loving you «Скорпов». Поболтать с музыкантами тоже. Оказалось, они братья, хотя внешне не похожи, приехали из Питера и тут живут десять лет. Ладно, все же пора двигать. Рюкзаки у нас, кажется, потяжелели, хотя от еды мы постепенно избавлялись и подарков еще не накупили. Устали порядком от этого «там пройдете» – конца не было этому пути! Где же этот ёперный театр? Так, нашли, а хостел? Улица Богдановича, 23. Крайне интересный дом, в котором чего только не располагается. Все под боком и под рукой – набережная с шикарным видом, магазин «Дионис», кафе «Бенедикт»… и вот он, хостел «Респект». С виду обычная железная дверь, домофон. Звоним.
— Да, вижу, — найдя наши фамилии, сказал голос по ту сторону, — ключи в ящике номер 31, спуститесь ниже первого этажа и найдете. По любым вопросам звоните мне, номер будет в памятке на столике.
Мы переглянулись.

— А вы не там? Нас не встретите?
— Нет, у нас дистанционное заселение, заходите.
Дверь открылась. Помедлив, мы вошли в темный подъезд. Спустились на пролет ниже, нашли ящик 31 в кромешной тьме, ключ на месте. Поднялись, открыли дверь. Попали в прихожую обычной трешки. Не успели бросить сумки и в голос повозмущаться, как зазвонил стационарный телефон. Обматерив впотьмах трубку, я нажала кнопку приема вызова и услышала все тот же голос что и в домофоне:
— Ваша дверь напротив, вижу вас в камеру. Там у вас своя кухня, гладильная доска на балконе, можно пользоваться микроволновкой, холодильник у вас свой. Оплата только наличными, оставьте в тумбочке, или у себя на подоконнике, завтра горничная придет и заберёт.
Таня тем временем открыла нашу дверь и нашему взору предстали четыре кровати.
— А почему четыре? Нас же двое…
— К нам никого не подселят? – спросила я у трубки.
— Нет. Просто приезжают семьи с детьми, поэтому четыре. Ваши две застелены, комната ваша, никого к вам не подселят.
— А в других кто живет? – поинтересовалась Таня.
Я продублировала ее вопрос трубке.
— Люди, — ответили мне, — такие же, как вы. Просто люди.
Я полмира не объездила, не знаю, насколько эта практика частотна, но оказалось, и для моей подруги это большая новость.
— А ведь ничего не сказал, когда я с ним списывалась! Знал ведь, что я откажусь!

Мы осмотрели нашу огромную комнату и примыкающую к ней кухню — мойка, холодильник, посуда, варочная панель. Микроволновка в прихожей и маленький холодильник там же – вероятно, для тех, кому не досталось кухни в номере. Что ж, весьма удобно. Помимо четырех кроватей в комнате был еще небольшой шкаф и большой диван. А уж балкон – целая терраса, хоть в футбол играй. Там притаилась сушилка для белья, а стены обиты пробкой, как на кухне моих родителей.
— Ну интересное кино! – Таню предстоящая ночевка тут явно не радовала. – А вдруг тут какие-то алкаши живут или горцы? Дай-ка я ему позвоню еще.
Я отнеслась к такому повороту спокойнее. В Крыму мы жили в хостеле и с таджиками и с узбеками, не говоря уж о комнате на десять человек, мужчины и женщины в одном номере, под жестяной крышей. Плюс сорокоградусная жара и отсутствие горячей воды.
Таня позвонила нашему безымянному хозяину еще раз и, получив ответ на какой-то насущный вопрос, высказала, что эмоции переполняют. Прямо-таки шок. Из трубки полился словесный понос. Содержания я не расслышала, но напор, резкость и грубость уловила, к тому же Таня от такого сникла на глазах. Привыкли мы к доброму и вежливому обращению, а натыкаясь на хамство, теряемся и не знаем, где себя искать.
— Говорит, да я мог бы вас на двенадцать квадратов выселить вместо сорока пяти! Не нравится – оставляйте ключ и валите. У меня таких отелей еще семьдесят, я ничего не теряю. Может это вы террористы и наркоманы, откуда мне знать? И о других людях я ничего не знаю и даже если бы знал, разглашать не имею права, да у меня температура тридцать восемь, куда я приду? Вы слышали о коронавирусе? Вся Европа уже так заселяется, вы отстали от жизни… ой! – Таня схватилась за голову.
— А он не подумал, что мы ему отзыв напишем не самый лучший? – вклинилась я.

Так вот, дорогие мои читатели, против дистанционного заселения мы в итоге ничего не имеем – остались и довольны. Но к хамству хостела «Респект» наши претензии никуда не делись. Будьте бдительны. Бронь на «островке», все координаты достоверны.
— Меня аж трясет, может я зря так, конечно… успокой меня!
Да понятно, затрясет, когда на тебя наорали за твои же деньги. Но мы слишком устали от пробежки с рюкзаками, чтобы на ночь глядя искать другой отель и бронировать его. Я подняла глаза к потолку и увидела голгофки.
— Глянь-ка, освящали комнату, — меня это порадовало, — знаю, чем тебя успокоить.
Я достала из кошелька икону, которой мама благословила меня в дорогу – образ Богоматери «Аз есмь с вами и никтоже на вы». Поставила ее на подоконник – помолимся и успокоимся. Так мы и остались.
Выпотрошили рюкзаки на диван и пошли за успокоительным в магазин «Дионис». Долго залипали над бутылками с надписью «Бульбашь» – да, с мягким знаком. Решила купить прикола ради для своих. Бальзамы разные, много такого, чего нет у нас. Остановились на пьяной вишне, но покупку отложили – лень таскать бутыль, надо купить сначала продуктов. Потом за бутылкой вернулась одна Таня, а я заняла очередь у кассы. Дома оказалось, что взяла она хмельную вишню вместо пьяной и крепостью та была сорок градусов. Деранула как коньяк, разбавить нечем. С водой из-под крана – мерзость, но делать нечего. Завтра купим пепси.
Сквозь сон мы слышали, как уезжали наши соседки – они грозились это сделать в семь утра. Двери тут громкие, да и соблюдать тишину кажется, никто не старается. Несмотря ни на что спали мы долго и крепко после хмельной вишни и легкого стресса. Впрочем, на то оно и путешествие, что всего предугадать невозможно и не все в нем идет как по маслу.

 

Музей ВОВ
Когда мне хотелось путешествовать, но не было возможности, я отправляла в поездки своих героев. Есть у меня повесть под название «Фантомная боль» и достопримечательности Минска подсказала мне она. При написании я изучала маршруты, отели, рестораны, впечатления. Сейчас есть возможность и видео посмотреть хоть с экскурсиями, хоть от любителей, но передачи вроде «Орел и решка» или «Мир наизнанку» меня не особо пленили. Скорее постфактум – сама увижу, а потом посмотрю и поностальгирую, попрыгаю на стуле: а, вот тут я была!
Именно благодаря написанию «Фантомной боли» я узнала, что в Минске есть музей истории Великой Отечественной Войны и разумеется, мне захотелось там побывать. Хоть музей и основан в 1944 году, о нем не знал и мой папа. Меж тем по масштабам и технологиям это как наш музей оружия. Находится он на проспекте Победителей и занимает четыре этажа в огромном куполообразном здании. На куполе красуется красное знамя с серпом и молотом, а у входа – флаг Беларуси.
Сказать, что впечатления мощные – значит, ничего не сказать. Экскурсию надо было бронировать заранее, поэтому нам ничего не досталось – все гиды разобраны, к тому же суббота. Я то и дело приклеивалась к какой-то группе, а Таня читала все сама. Почему-то никогда не задумывалась, какого цвета фашистские самолеты – мы привыкли видеть их в черно-белых фильмах. Даже такие небольшие, висящие под потолком они наводят ужас. Танки – наши и не наши, реальные, вытащенные из болота. Памятники героев, в том числе и генерала Маргелова (я живу на улице его имени). Потом зал городов-героев, и тут я уже не выдержала. Надо было платочками запасаться, как я не додумалась! Блокадный Ленинград и особенно кусочек хлеба пополам с травой, который выдавали на сутки человеку, потряс до глубины души. В такие моменты особенно остро понимаешь, какое чудо, что ты вообще на свет появился. Одна бабушка могла двести раз умереть за девятьсот дней блокады. Другая жила на оккупированной территории, под Могилевом, еще девчонкой. Слава Богу, выжила, и в Германию не увезли! А ведь 9200 сожженных деревень по всей Беларуси, 186 – вместе с жителями, больше 260 концлагерей, свыше двух миллионов погибших. Каждый третий белорус.

— Как это можно прощать? – мы с Таней долго стояли перед картой Беларуси, истыканной значками с местоположением лагерей смерти.
Вопрос риторический. Ответ у меня вряд ли появится.
Газеты тех лет, листовки, воззвания, объявления. На немецком, белорусском, иногда польском языках. Понять можно, смысл краток: будьте паиньками и выживете. Так откуда два миллиона погибших?
Папа спрашивал свою бабушку, сильно их немцы щемили.
— Нет, не особо, — отвечала та, — партизаны прибегали, всю еду забирали, а эти, так, не особо.
Какое же это чудо, что «не особо»…
До подкупольного зала – зала победы, я уже еле доплелась. Мы провели в музее пять часов вместо запланированных трех – хотели еще куда-то успеть. Но покупать трусы в «Милавице» после такого кажется кощунством. В самом светлом и торжественном зале стены украшают золотом имена героев. Больше двух миллионов поименно названных защитников нашей Родины.
Конечно, пообедав и дождавшись, когда кончится дождь, мы погуляли по торговому центру, который утомил своим шумом и пестротой. В Бресте я видела крайне мало исколотых тел, нереального цвета волос, редко слышала мат. В Минске этого «добра» больше, но по сравнению с Тулой – тоже немного. Все-таки столица, ожидаемо. Мы-то думали, тут Советский Союз задержался, ан нет: и казино есть, и Бентли, и даже Тесла! Но бескрайние поля не затыкали высотками и даже в жилищных комплексах дома не такие унылые и однотипные. Тут все с душой, любовью и творчеством: кусты подстрижены в виде шапочек, ступеньки покрашены как рушнички, во всем что-то личное и теплое, человеческое.

 

Монастырь
День воскресный мы решили провести, как и подобает христианам – на литургии. К тому же, это день памяти царственных страстотерпцев. В Свято-Елисаветинском монастыре я давно хотела побывать. Он знаменит своей косметическо-лекарственной продукцией, которую привозят к нам ежегодно на православную ярмарку великим постом, и матушкой Иулианией (Денисовой), о которой я лет десять назад смотрела фильм «Инокиня». С большим удивлением и горечью узнала, уже по приезде домой, что матушка покинула монастырь из-за конфликта с его наместником. Всякое в жизни бывает. Но тогда, в день памяти царской семьи, я была уверена, что слышу именно ее хор. Оказывается, ребята ушли с ней, они не монашествующие.

Почитали на сайте, что первая литургия будет в семь утра, вторая – в 9. Разумеется, мы приехали на вторую, но рано – вызвали такси, а ехать минут десять. Погуляли по территории, зашли на выставку посвященную страстотерпцем, но досмотреть ее не успели – пора в храм. Литургия, акафист, крестный ход и молебен с водосвятием длились четыре часа. Как ни странно, я даже не устала, хотя не выспалась, и с утра меня водило из стороны в сторону. Как-то незаметно прошла эта длиннющая служба, во время которой я ни разу не присела. Народу было столько, что причащали из трех чаш. Много я поездила, но такого не видела. Сам этот храм освящен в честь царственных страстотерпцев и как мы позже заметили, в Беларуси их очень почитают. У нас не в каждом храме найдешь их икону, а здесь – кажется, везде есть.
Таня поинтересовалась, сколько насельниц в монастыре. Около 200 человек.
Присели мы только, добравшись до кафе «Старая мельница» и отстояв очередь. Около часа ушло на трапезу, а потом мы ходили по всем лавкам и храмам. В итоге, второй минский день прошел в монастыре. Что касается хора, он действительно прекрасен: никто не выбивается, не верещит высокими женскими голосами, хотя мужских я там не услышала вовсе. Песнопения просты, но ни одного знакомого. Все для меня новые, при этом никакой вычурности и финтифлюшек. Молитвенно, просто и чисто. Настоящее монастырское пение. Слажали, наверное, только раз за всю огромную службу.
Везти кучи подарков и сувениров мне уже не хочется. Раньше набирала всем родным и друзьям, а потом поняла, что путешествие дорого только мне, в монастырях же лучше заказывать требы. Увы, они здесь не дешевые.

Домой приехали около семи. Как добраться на автобусе, нас консультировала матушка Наталья, трудящаяся в лавке с монастырскими лекарствами и косметикой. Лет десять она ездила на выставки, а потом перестала. Она даже план нарисовала, где нам выйти и куда свернуть, но мы все равно пошли своей дорогой. Зато в автобусе катались бесплатно – зайти можно в любую дверь, контроллера нет, а водителю все равно. Еще мне понравилось, что в автобусе звучало не только название следующей остановки (или по-белорусски «наступны прыпынак»), но и сведения о человеке, в честь которого названа эта остановка или улица. Едешь и образовываешься, а то живешь, допустим, на улице Макаренко, и не знаешь, кто сей и чем выдатны.
Одевшись потеплее (да, погода не улучшилась, спасибо, что без дождя), мы отправились гулять по окрестностям. Набрели на лавку с авторской керамикой – все красиво, занятно, но купить почему-то не тянет. Сувениры уже закрыты, до храма не дошли, отвлекшись на уличных музыкантов в потаенных улочках с западной архитектурой. Три пацана, два с гитарами и один за барабанной установкой, исполняли чужие песни: «Я свободен», «Зомби», «Токсити» и что-то еще нам неведомое. Пока не примерзли к лавке, слушали, а потом пошли на другой зов. На площади перед театром пела полненькая девочка и танцевала потоньше, в желтых штанах. Услада взору длилась недолго – появился парень с гитарой и начал дергать три струны в одинаковой последовательности, не меняя ритма. Лохматый, я знаю, что ты виртуоз, но не пей кровь…

Мы не очень понимали, зачем едем в Могилев, да и уже по традиции, сниматься с места неохота. Из Бреста уезжать не хотелось, теперь из Минска. Благо, поезд у нас полчетвертого, а из хостела не выселяли, поэтому ужинали мы до полвторого ночи голубцами, белорусским сыром и бутылочкой белого полусухого. Хмельную вишню кое-как допили, перешли на облегченку. Эти неторопливые кухонные разговоры – едва ли не лучшая и уж точно атмосферная часть любого путешествия. Дома вечно поджимает время – то спать пора, то автобусы не ходят, то такси не дозовешься. А тут – о, полвторого, не пора ли спать? Пожалуй, да. Полвосьмого у Тани прозвонил будильник, заведенный на монастырь, но мы его проигнорировали. Опять слышали сборы соседей, хлопанье дверей, воду, микроволновку… ну и ладно. Продрыхнуть до десяти это нам не помешало.
Собравшись, мы отправились позавтракать в приятнейшее кафе с безликим названием «Пункт питания». Ели там пельмешки позавчера и остались очень довольны и пельмешками, и хозяйкой, и даже сбором паззлов, которые сложены на полке дабы занять детей, но и нас они увлекли. Высыпав на стол геометрические фигуры, мы никак не могли собрать их обратно.

— А я смотрю, вы так мило играете, и счетом вас не беспокою, — сказала в прошлый раз хозяйка.
В этот раз сели там же и обнаружили, что все собрано.
— У вас специальный человек для этого есть? – поинтересовалась я.
— Нет, к нам ходит семья, у них мальчик лет семи. Он за три минуты все собирает.
Почувствуй себя крутым…
Таня снова высыпала деревянные треугольники и квадратики на стол, но в этот раз я хоть успела подольше посмотреть на картинку. Собрала с горем пополам.
Подкрепившись, мы пошли в близлежащие храмы. Главным оказался кафедральный Свято-Духов собор. Вот где довелось нам пожить, правда мужик этот вредный из хостела сказал – самый центр! Все в шаговой доступности. Увы, о белорусских святых я совсем ничего не знаю. Приеду домой и почитаю о Валентине Минской (на центральном аналое лежит ее икона), о Софии Слуцкой, чьи мощи почивают в этом соборе, Евфросинии Полоцкой, святителе Георгии. Надо полагать, история с верой сложная в этих краях: брест-литовская уния, Польша рядом, костелов куча. Но должны быть и свои святые, свои чудеса. Об одном таком даже написано под чудотворной иконой Богоматери, но читать очень тяжело – на полотне витиеватым шрифтом. По преданию этот образ принадлежит авторству евангелиста Луки, явился на реке Свислочь в 1500 году. Татары сожгли город, но икона осталась нетронутой. В благодарность за чудотворения и помощь заступнице усердной, икона вся увешана нательными крестиками, колечками, цепочками и проч.

Напоследок зашли в сувенирную лавку на «нашей» улице, и там залипнуть можно надолго. Она как музей. Столько интересных штучек из керамики, стекла, соломы, тканей, кожи, не говоря уж об открытках и магнитиках, белорусском льне и картинах! Наверное, час там провели. Потом сломя голову побежали домой. Наши рюкзаки уже стояли в общей прихожей, комната убрана, но ключи-то у нас, и будь мы вреднее, утопили бы их в Свислочи. Но мы добрые и отходчивые, кинули в ящик, как положено.
Остались не оценёнными нами из-за нехватки времени музей музыки, во дворе которого мы сфотографировались у рояля в цветах, и музей творчества поэта Максима Богдановича, чьей фамилией названа «наша» улица. Зато досконально рассмотрели «диковинку» — автомобиль Тесла, припаркованный возле дома свадебной моды.
На вокзал ехали на такси – шиканем напоследок! Рюкзаки легче не становятся, а в Могилеве тащить их придется на себе минут сорок.

 

Могилев
Дорога из Минска в Могилев заняла три часа и за это время я дочитала небольшую книгу. Поскольку Интернета у нас не было, Таня распечатала карты, как добираться до места жительства. Последней не оказалось.
— Наверно я ее выкинула вместо той, что вела в «Респект».
Что ж, язык до Киева доведет. Хотя туда сейчас ни к чему.
На счет последнего пристанища мы беспокоились больше всего. Гостиницы в Могилеве, конечно есть, но они либо дорогие, либо очень далеко от вокзала. Решили на свой страх и риск забронить однушку на ночь. Шли по широкой и шумной Первомайской и отмечали, как город похож на Тулу. Будто идешь по нашей Первомайке или со Стадиона на Первомайку. А вот и Ликерка! Или похожее на политех здание. Ближе к вечеру я вспомнила, что наши города – побратимы. На следующий день мы обнаружили скверик «Тульский дворик» с самоваром и чашкой – видимо, подарок из Тулы.
Слава Богу, встретил нас Евгений, а то может и тут «идите по стрелкам, мсье Кемкампуа!» Квартира сияла чистотой и новеньким стильным ремонтом. Помнится, в своих покоях мне хотелось яркости, и когда мы с папой ездили по строительным магазинам, он заглядывался на все серое и бежевое, а я возмущалась: не хочу жить в пещере Флинтстоунов! Однако в готовых интерьерах коричневые тона смотрелись благородно и даже изыскано. Паркет, деревянная мебель на кухне, диваны и шторы – все не раздражало глаз.
Однако мы здесь только на одну ночь. В шесть вечера заселяются новые постояльцы, а значит, нам надо съехать на два часа раньше. Наверное, уборку делает клинер. Поезд в Тулу у нас в 21:55. Что ж, сдадим вещи в камеру хранения и будем гулять. В «Мелавицу» так и не зашли, «Белвест» на очереди…
Бросив сумки, мы пошли осматриваться и затариваться к ужину. По пути неизвестно куда зашли в алкогольный магазин «Аметиста», купить что-то прикольное в подарок своим, но «Бульбаша» не нашли. Я взяла какую-то белорусскую водку на аппетитном хрене и вино из крыжовника. Страшно представить, как я попру свой рюкзак. Уже подумываю о покупке чего-то на колесиках – очень уж задалбывает таскаться с двенадцатикилограммовым коробом на спине. Таким он был при взвешивании в Лондон, сейчас по моим ощущениям, прибавил в массе.

В общем, ничем кроме покупки очередной шаурмы наша прогулка не примечательна, и вернувшись домой, мы распили бутылочку вина из крыжовника, после чего я решила купить завтра такую же – в подарок. Как славно, посидеть на уютной кухоньке и поужинать из нормальной посуды, а не раскидав по столу пластиковые вилки и целлофановые пакеты! Да, оказывается, для меня это важно.
Все бы хорошо в этой квартире, кроме шума. Окна выходят прямо на Первомайскую, а она в шесть полос, шире, чем наш проспект Ленина. Такое чувство, что спишь на дороге. Окно в комнате мы закрыли, но кухонное оставили открытым, чтоб воздух в квартире был. Благо, спать нам этот шум не помешал – так, сквозь сон подумаешь: а точно у нас окно закрыто? Но вставать и проверять, конечно, лень.
Свято-Никольский монастырь – не единственное, что можно посмотреть в Могилеве, но мы были больше озабочены бронями и билетами, чем достопримечательностями, так что внесли в свою программу только его. Искали его тоже с приключениями, вел нас Танин гугл, почему-то сработавший даже без Интернета. Вел странно, но верно. Аж через стройку – ограждений никаких, иди по песку, никто слова не сказал. Как в детстве!

Монастырь маленький, всего десять насельниц. И опять повсюду иконы царской семьи, один предел освящен в их честь. Много мощей, среди которых запомнила я только Исаака Сирина и Иоанна Дамаскина. Пришли мы не на службу, и не так чтобы полдня там провести – просто зашли в храмы, погуляли по невероятно ухоженному саду.
— Евгений написал, что заселяются к нему уже полчетвертого, так что в два ждет нас, — сказала еще утром Таня.
В принципе особой погоды нам этот час не сделает. После монастыря мы успели позавтракать пиццей, зайти в магазины, в которые хотели, включая «Аметисту». Бутылки надо упаковать в рюкзак, а тряпки можно и в другие пакеты затолкать.
— Ничего, будем отдыхать по дороге, — рассудила Таня, — как раз к девяти вечера и дотащим.

Рюкзаки и впрямь стали неподъемными и до вокзала мы сделали три привала на лавочках. Хоть бы с камерой хранения разобраться, а то аж тошно при мысли, что с этой поклажей весь день таскаться!
Камера хранения устроила нам нервоз: половина ячеек не работало, принимала она только белорусскую наличку, которую мы добросовестно потратили, а нужен-то всего рубль тридцать! Это наш полтинник бежать менять?
— А у вас не найдется?- спросила Таня у сидевших неподалёку ребят.
У них нашлось, причем совершенно безвозмездно. Мы им и русские предлагали, и переводом вернуть, но белокурая девушка только отмахивалась.

К сведению дорогих читателей, монеты в щелку бросать надо быстро – написано, с интервалом две-три секунды. Таня замешкалась, и камера сожрала чужой рубль, так и не открыв ячейку.
— Все-таки придется менять!

Поменяв, доверила кидать мне. Я скормила стрессовому механизму все монеты с положенным интервалом, и нам открылась просторная ячейка. Только мы начали запихивать туда рюкзаки, как появился парень, которому тоже приспичило разбираться с камерой и он обратился к нам за помощью, как к тертым калачихам.
— У меня поезд отходит, надо побыстрее!
Молодой человек, не суетите нас, самим бы разобраться. Так, надо еще талон схоронить понадежнее, чтобы потом штрих-код отсканить. Перед этим решили его сфоткать на оба телефона, но парень нас задергал: деньги у него есть только бумажные. Кое-как наскребли монет, да видать, не сказали ему, чтоб быстрее скармливал – тоже без рубля остался.

— Ну, когда мне бежать разменивать, у меня поезд вот-вот уйдет!
Интересно, а вещи ему зачем в камеру прятать? – подумала я. Оказывается, он собирается их через четыре дня забрать, у него сложный маршрут.
Вторая попытка. Наскребли еще монет, доверили мне кормить машину. Удачно! Но Таня на последней выплёвываемой автоматом монете всё же приложила по нему кулачком, и он смирился и принял.
— Ну ладно, теперь открыть бы эту хрень! Надо прийти пораньше…
За два часа до отъезда! Мало ли что, куда бежать, на каком складе потом искать свои вещи?
Итак, времени около 16:00, идем гулять.
— Слушай, а мы ж на Днепр не сходили, — вспомнила я, когда мы стояли на каком-то переходе, не успев далеко уйти от «чыгуначнага вакзала».
— Точно, — Таня обратилась к какой-то тетке, спросила, как найти Днепр.
— Вам надо сесть на второй или четвертый троллейбус, доехать до Орджоникидзе и там пройти через парк. Всего четыре остановки.
Оказалось, нужно ехать в обратном направлении, откуда мы тащили в гору рюкзаки. Так смешно и обидно – ехать налегке! Однако ехать пришлось далеко, хотя мы готовы были выпрыгнуть на второй остановке – в троллейбусе был котроллер, а безналичного расчета не предусмотрено. Налички же у нас не было, как я уже сказала. Камера хранения прожорливая!

Котроллер попалась добрая – позволила доехать до парка. Оный занимал просторы невиданные. Мы глядели на него сверху, но даже намека на воду не видели.
— Кир, а в каких количествах тут Днепр, тебе папа не сказал? Может, там ручеек едва различимый?
Нет, про количество мне ничего не сказали. Пришлось спрашивать у местных – где же Днепр? То ли парк такой огромный, то ли мы слепые, то ли количество воды и впрямь невнушительное, но, кажется, еще битый час мы искали великую реку. Нашли. Пустынный пляж с грубо сколоченными шезлонгами, срубами раздевалок и советскими «грибочками». На шезлонге даже загорала героическая женщина. Вроде погода была в кои-то веки теплая, солнечная, но как только мы до воды добрались – опять налетели тучи и подул холодный ветер. Мы уже заметили типичный белорусский стиль одежды у парней: шорты и толстовка. Действительно, куртку надевать-снимать надоест, а ноги голые вроде не мерзнут.

Я так мечтала – ноги в воду окунуть. Несмотря на удобную обувь, ноги у меня намялись в неожиданных местах. После энного километра становилось очень тяжело идти. Вот тебе и кроссовки, и кеды! Вода, однако ж, холодная. Купальник я в поездку брала, но он остался в камере хранения, так как вовремя я вспомнила про Днепр. Не уверена, что решилась бы проплыть в такой студеной водице, даже если бы было во что переодеться. Но хоть ноги помочить – уже отрада. Размечталась на травке поваляться под солнышком, а получилось – на досках шезлонга и под тучами и ветром. Река в черте города – тоже не предел мечтаний, как пруд в нашем центральном парке. И все равно здорово!

Могли бы полежать и подольше, но замерзли, да и аппетит разгулялся. Поехали обратно на вокзал. И как назло – опять котроллер! На этот раз – непреклонный мужчина. Оштрафуют, выйдете на следующей. Что ж, мы уже приготовились, авось еще куда-нибудь сядем и доедем таким образом. Но есть на свете добрые люди и порой кажется, что все они — в Беларуси.
— Парень за вас заплатит, стойте, — подошел к нам котроллер.
Парню лет сорок, видимо, небольшие для него деньги, пожалел двух чужестранок. Мы сели на освободившиеся места и благополучно доехали до вокзала.

Гулять в том районе скучно – ни людей, ни достопримечательностей, будто окунулся в поселковое советское детство. Пошли ужинать в кафе-бар «Артемида». Цены обычные, хоть и рядом с вокзалом, а порции огромные. Точно до утра доживем.

Камера хранения не капризничала, открылась по штрих-коду. Довольные, мы выскребли свои рюкзаки и сели в зале ожидания пониженной комфортности, читать до отправления. Вот собственно и все, завтра будем дома. С одной стороны, неохота, а с другой – хорошо бы растянуться на полке и расслабиться. Видимо, прилично за этот день набегались, чувствую себя уставшей. Уже в 22:30 я залезла на верхнюю полку и отрубилась. Не помешало даже ограждение железное, чтоб ноги не свешивала в проход – все для человека выше 170 см! как в спичечный коробок протискиваешься, головой бы еще не треснуться. Грозились нас разбудить в Смоленске в 0:42, проверкой документов. Было дело, но до нас проверка не дошла. Провалилась я аж до полшестого. Уж и Москва не за горами...

 

 

Фото (кроме случайных прохожих) и правки — by Таня Лазарева.

Related posts: