Вместо предисловия
В квартире пахнет овощами и специями — бабушка солит огурцы. От моей помощи отказалась. Не потому, что я недотёпа в свои шестнадцать лет, а потому, что в кухне не развернуться.
Читать не хочу, звонить некому — друзья в разъездах. Музыку слушать надоело. Тем не менее, это лето — самое счастливое в моей недолгой жизни. Класс не выпускной, поэтому институтские нервы ещё далеко и можно просто наслаждаться свободой и молодостью. В этой повести я расскажу лишь о пятнадцати днях того незабываемого лета.
Действие происходит в 2002м году, когда сотовые телефоны были роскошью, и их архаичный дизайн потряс бы современную молодёжь. Компьютеры были не в каждом доме, а про интернет и говорить нечего. Но люди умели договариваться о встрече заранее и не забывать о ней, помнили наизусть номера домашних телефонов даже в других городах и ходили друг другу в гости без предупреждения. Делились друг с другом дисками и книгами, некоторые даже переписывали кассеты! Дивное время, особенно когда тебе шестнадцать, в твоём распоряжении трёхкомнатная квартира и целое лето!
День 1й.
О лете я мечтала всю зиму, однако жара тридцать два в тени быстро надоела. Теперь хочется пасмурной прохлады — градусов восемнадцать-двадцать. Хорошо в такие дни гулять по городу, смешавшись с толпой, идти, никуда не торопясь. Купить бутылку колы не потому, что хочется пить, а по привычке. Зайти в пару-тройку магазинов, поболтать о том, о сем со знакомыми, посидеть в любимом кафе. Стать частью буднего дня и слегка остывшего летнего города.
Я зашла в один из музыкальных магазинов, где продавали рок-атрибутику. Рокеры называли его «Стекляшкой». Спросила, что такое EST-13 у девушки по имени Люба, но она не знала.
— Трэш, — раздался голос за моей спиной.
Я обернулась. Длинноволосый парень в кожаной жилетке, надетой на майку с черно-белым рисунком.
— Спасибо, — отозвалась я.
— Хочешь, я тебе нарежу, у меня много разного, — продолжил он.
— А что ещё есть?
Парень начал перечислять неизвестные мне команды, комментируя стиль или направление. Многое заинтересовало, да и в любом случае нарезки обходятся дешевле покупного варианта.
— Тогда давай телефон, позвоню, как будет готово. Кстати, меня зовут Рома.
Я продиктовала номер и тоже представилась. Из магазина мы вышли вместе, о чем-то болтали по пути на остановку. Уезжать так никто и не надумал. Посмеялись над этим и пошли гулять по проспекту.
Рома слушает в основном зарубежку, которая для меня ограничивается папиным мезозоем типа Deep Purple, Rainbow и Pink Floyd. Когда же я услышала «Арию» – «все во мне перевернулось», как шутит отец. Действительно — я сразу поняла, что нашла свою музыку. До того я искала ее в зарубежом поп-роке или русском роке, но благодаря «Арии» поняла, что люблю погорячее.
— Из зарубежки я пока толком ничего не слушала, но хочется исправить ситуацию, — призналась я.
— Тут я с радостью тебе помогу. У меня много всякого. Как на счет «Металлики» и «Нирваны»?
Я смутилась — даже с ними никак.
— О, сколько нам открытий чудных!
Он учится на третьем курсе биофака, летом подрабатывает охранником на складе промтоваров. Живет недалеко, поэтому частенько заходит в «Стекляшку», и его там знают. Насколько я поняла, друзей у него немного, родители работают с утра до ночи, насчет братьев и сестер не сказал.
— Лето — не самое любимое время для меня, — улыбнулся он, — вроде ждёшь его, точнее, что от него останется после сессии, а потом маешься в городе и не знаешь куда себя деть.
— А в институте с кем-нибудь общаешься? – спросила я.
— Да, там и нашёл настоящего друга. Одного, но и это много. Хотели рвануть с ним в путешествие автостопом, но он вполне традиционно укатил с семьёй на юга, поэтому я пока в гордом одиночестве.
Что ж, это кое-что объясняет. И рассказы про подготовку к путешествию автостопом слушать было дико интересно. Рома это быстро уловил и стал прямо-таки искромётным, велеречивым и остроумным.
— Не обидно, что друг так поступил? — полюбопытствовала я.
— Есть немного. Точнее, было. Сейчас отпустил ситуацию. Можно было и одному поехать, но у меня так лапы опустились, когда я узнал о его изменившихся планах, что даже шевелиться какое-то время не хотел. Придумаю что-нибудь. Жалко тратить лето в городе. А у тебя какие перспективы?
Я призналась, что я и не особо в городе — мы с папой почти каждый день на речке, много плаваем и вроде нам хватает. Уже лет пять мы никуда не ездили, но неожиданно моим от работы подарили горящие путёвки.
— Так ты одна балдеешь? — засмеялся мой спутник.
— Балдею. Сестра тоже на югах.
Расстались мы часа через два, пройдя весь проспект.
— Если тебе пока не с кем сходить на речку, буду рад составить тебе компанию, — сказал на прощанье Рома, — люблю бывать в новых местах, а в твоих краях не был не разу.
День 2й.
Утром, пока я убиралась в квартире, позвонила Ленка, сказала, что зайдёт. Что ж, пожалуйста. Мы дружим с восьми лет, но сейчас общаемся по привычке. Чем старше становимся, тем меньше у нас остаётся общего. Я увлеклась тяжёлой музыкой и не менее тяжёлой литературой. Ленка же холила свою женственность, раскручивала маму на новые шмотки и косметику, отплясывала на дискотеке, где у неё появилась своя компания, а к чтению так и не пристрастилась, несмотря на мои усилия. Когда мы были детьми, она любила слушать мои пересказы книг по картинкам. Лет в тринадцать она прочла пять романов за лето и это была моя большая победа. Теперь, видимо, я кажусь ей совершенной занудой, но радикально отношения мы не разрываем. К тому же, моя мама любит вязать, а Ленка полюбила одалживать на дискотеку эксклюзивные кофточки. Ими забито несколько шкафов, ещё надолго хватит. Наверное и сейчас будет примерка, быть может, с фотосессией. Фоткаться подруга любила и умела, каждый угол нашей квартиры уже был запечатлен.
Ленка хороша собой, спору нет: синие глаза, пшеничные волосы невероятной густоты, едва заметный макияжик и безупречный маникюрчик. На юга ещё не ездила, но загар к ней будто прилип.
— Привет! Сто лет тебя не видела, — воскликнула она, улыбаясь неправдоподобно белыми зубами.
Вытащив из крохотной сумочки сотовый телефон, она положила его на кухонный стол.
— Колу я уже купила, — Ленка поставила рядом с телефоном бутылку, а я кинулась искать большие стаканы. Традиция! Значит, не сбежит через минуту.
Спросила, что новенького, хотя я уже не успеваю следить за её насыщенной жизнью. Ленка рассказала о своих подругах, соревновавшихся в цене нарядов, о дискотеке, о парнях, которые этих подруг за людей не считали, о новой помаде за сколько-то там рублей. В общем, новостей полно.
Когда она замолчала, мы стали надуваться колой. Я мучительно раздумывала, говорить ей о Роме или нет. Вряд ли она поймёт такое общение, да и само по себе знакомство. По Ленке сразу видно, слушает она или отключается, хотя, отдать ей должное, она умела тактично молчать. Ленка всегда говорит тихо и недолго, ведёт себя степенно, скромно и женственно, без жеманства и кокетства. Людям она нравится, с ней легко.
— Я вчера с одним парнем познакомилась, — не выдержала я.
— Да ты что? — она вытаращила синие глазащи. — Где же? Ты все время дома сидишь...
— В «Стекляшке».
— Что ж молчишь, рассказывай! — она устроилась поудобнее на мягком уголке.
Я поведала Ленке о Роме и пиратском бизнесе.
— Он тебе понравился? — спросила она и хитренько так заулыбалась.
— Похоже, приятный человек, — ответила я
0бычно мы любовную тему не обсуждали, хотя, разумеется, были в курсе о симпатиях друг друга. Но если я долго убивалась по одному парню, который едва ли помнил моё имя, подруга быстро отпускала бессмысленные мечты. Год назад ей нравился парень, у которого мать — преуспевающий нотариус. По району ходили слухи, как она заказывала себе фуру минералки, чтобы наполнить ею бассейн.
— Ну, где он и где я? — вздыхала Ленка.
Не бегала за ним, просто вздыхала. Потом узнала, что он стал гулять с дочкой судьи.
— Она ему больше под стать. Нотариус и судья!
— Не волнуйся, наверняка он избалованный маменькин сынок, — подбадривала подругу я.
На дискотеке парни все время находились, к тому же Ленка с каждым днём расцветала и вкладывалась в свой внешний вид. Свободна ли она сейчас, я пока не поняла — возможно, сама Ленка тоже.
Вечер.
Телефонный звонок.
— Привет, — незнакомый мужской голос, — это Рома.
Я уже догадалась. Не мог он не позвонить, я была уверена.
— В общем, хотел сказать, что записал тебе диск, можем как-нибудь встретиться, — он замолчал.
— Да хоть завтра, я свободна.
— Отлично, давай завтра. Для простоты в «Стекляшке», часа в два. Нормально?
— Вполне, — я почему-то улыбнулась и еле выдавила из себя «пока».
Быстро он управился! Думала, будет неделю записывать. Цену не обсуждали, но надеюсь, не обдерёт как липку. А вот на счет реки аж сердце екнуло. Я в купальнике — зрелище не для слабонервных и предпочитаю в таком виде не мелькать перед незнакомцами. Особенно симпатичными.
День 3й.
Приехав в «Стекляшку» на десять минут раньше, я сразу увидела Рому у прилавка. Он смотрел кассеты и диски, явно не собираясь ничего покупать. Задерживаться в магазине, обсуждая коммерческие тайны, мы не стали, и поспешили ретироваться. Едва мы оказались на улице, Рома выудил из чёрного рюкзака диск и протянул мне.
— Сколько? — спросила я.
— Чего сколько?
— Ну, сколько я тебе должна? — объяснила я.
Рома выпучил глаза и так посмотрел на меня, что я пожалела о вопросе.
— Какие деньги, о чем речь? — шёпотом возмутился резальщик, — я ж так, из личной симпатии, можно сказать. Что мне, болванки жалко, или барахла на компе?
Я извинилась — не хотела, мол, обижать. Значит, подарок? На том и порешили.
Какое-то время мы шли молча. Наконец, я не выдержала и спросила, куда, собственно, мы направляемся.
— Не знаю, —Рома будто опомнился, — честно говоря, надеялся прогуляться в приятной компании, а не просто отдать тебе диск и распрощаться.
— Тогда пойдём в парк, погода позволяет, — предложила я.
Рома оказался парнем без понтов и закидонов, приятным в общении, но явно не пустоголовым хаеротрясом на абы чьих концертах в абы каком рок-клубе. Мы говорили о музыке и книгах, о фильмах, о людях, с которыми приходится общаться, даже о еде и одиночестве.
— Знаешь, я так давно не катался на каруселях и не ел сладкую вату, — сказал он, когда мы пришли в парк, — даже грустно.
— Можно все исправить!
У нас с Ленкой своего рода традиция: каждое лето ездить в парк, но сейчас не до того стало. Или мы уже не хотели? В прошлом году был неудачный выезд. День начался так себе и продолжался в том же духе: угораздило нас делить автобус с Ленкиными одноклассницами в количестве пяти штук. У Ленки с этой компанией нашлось предостаточно тем для беседы: кто когда подстригся, кто что себе купил и за сколько, что заказали по каталогу, какая помада лучше, где сделать желирование и пойдёт ли такое-то такой-то. Приехав и выйдя на одной остановке, мы мирно разошлись: девчонки — в кинотеатр, а мы — в парк. Купили колы, и проснулась у Ленки вредность: то этот столик грязный, то тот без зонтика, то лавка возле урны, то ещё что-нибудь не так. Наконец, меня все взбесило, и мы сели за первый попавшийся. Попив колы, пошли кататься на «Вихре». Ленка поначалу боялась, но я её уломала. Мне же досталась поломанная сидёлка, с которой я хотела пересесть, но опоздала — карусель поехала. Советское производство помогает почувствовать себя экстремалом. И решили покататься на «Торнадо», вспомнив Анькины восторги. Прошлый год был забыт, и мы, скрепя сердце, поплелись покупать билеты. Мало того, что они подорожали (мне уже расхотелось), так я ещё подбила Ленку сесть на первое место, чтобы лучше видеть все. Хотя, кроме нас на этой ерунде никто не катался, можно было сесть хоть на последнее. Сидели мы, сидели, терзались и раздумывали и вдруг, жутко загудев, «Торнадо» поехало. Какое-то время я себя подбадривала — ничего, мол, все ОК. Но не тут-то было! На повороте меня чуть не вытряхнуло, причём, с подбрасыванием, и я сильно отбила задницу. Рядом, вцепившись в держалку, сидела Ленка, и от ее присутствия почему-то стало легче.
— Слушай, я больше не хочу, я боюсь!!!
Скорость, конечно, класс, но руки вспотели и скользили по держалке, все тряслось и подпрыгивало, я боялась, что в какой-то момент разожму пальцы и улечу в кусты. А на самом резком повороте «Торнадо» подпрыгивало и подбрасывало нас до небес. Синяки были и на спине, и на руках пониже локтя (ими я долбилась о держалку). Фу, наконец, приехали. И были безумно счастливы!
У Ленки на голове «стрижка-вспышка», у меня не лучше: заколка уехала на середину тогда ещё длинного хвоста, чёлку и боковые пряди растрепало.
— Ыыыы! Я убью Аньку! И тебя заодно! Лучше бы ещё на цепочке прокатились!
Мы доплелись до кинотеатра, помыть в туалете руки: сладкая вата, с которой нам тоже «повезло» — оказалась она слишком засахаренной, приторно сладкой и прилипчивой — осела на ладонях под краской от торнадовских железок. Мыла, конечно, не было, отдирали ногтями. Тут в сортир зашли Ленкины одноклассницы. Весёлые девки, ничего не скажешь — не понимаю, почему нельзя подтянуть трусы в кабинке?
Отодрав руки от липучей ваты и краски и вытерев их моим предусмотрительно захваченным носовым платком, который пришлось выбросить, мы, медленно покачиваясь, пошли к остановке. Стоять на твёрдой земле после «Торнадо» непривычно. Мне ужасно хотелось пить, я предложила Ленке потратить оставшиеся деньги на воду — школьникам можно ехать бесплатно в государственном транспорте.
— Вечно ты меня на что-то толкаешь, — вяло посетовала Ленка, — будем ждать тут до посинения...
Купили поллитровку спрайта, насладились прохладой и свежестью. В кармане ни копейки. Вот это уже интересно! Но ничего особенного не случилось – ни автостопа с изнасилованием, ни изнурительного похода пешком за десять километров. Скучно живём, в общем: автобуса ждали недолго. Встали и поехали — желающих много в час пик. Освободилось место у окна.
— Садись, не тормози, наклонись, — велела мне подруга.
Жаль, что последнего слова я не слышала. И на полном ходу влепилась лбом в поручень. Везёт же мне сегодня! Ленка подлетела как могла близко, испуганно спрашивая, все ли нормально. Я забрала у нее холодную ещё бутылку с остатками питья и приложила к ноющей шишке, мигом образовавшейся на толоконном лбу. Домой вернулась контуженая, усталая, голодная, злая, в синяках.
Рома заразительно смеялся, слушая рассказ о нашем прошлогоднем рейде на аттракционах.
— Знаешь, чувство такое странное, — изрёк он, соскочив с карусели, — будто мы играли в одной песочнице.
Я рассмеялась. Сравнение мне понравилось и примерно то же чувствовала и я, но ещё не успела об этом задуматься.
Мне всё-таки удалось заплатить за карусели и вату, хотя это было непросто.
— Но в кафе уже не заартачишься, — твердо сказал мой спутник, — это принципиально.
В кафе мы решили пойти в следующий раз, потому что мне не хотелось уезжать домой, давясь в транспорте, а поскольку уже пять вечера, то позже там можно только давиться.
День 4й.
Проснувшись, я поняла простую вещь: я счастлива. Абсолютно, и всегда была — просто забывала или воспринимала, как должное. И вот, счастливая и довольная, я сидела в кресле, смотрела «Матрицу» в сотый раз и ела жареную картошку. Потом вдруг подумала — а не сходить ли в лес? Только одной неохота. Я позвонила Роме, решив, что ничего криминального не делаю. Судя по голосу, он обрадовался, и сразу согласился прогуляться со мной. Одна беда: не знает, где меня искать, никогда в наших краях не был. Эх, что не сделаешь ради возможного друга!
Я встретила его у «Стекляшки», и мы сразу поехали ко мне. Он всю дорогу смотрел в окно. Трасса, поля, трубы завода, крохотное вечно горячее озерцо и ни одной остановки несколько километров.
— Куда ты меня тащишь, а? – усмехнулся мой спутник. – Это безопасно?
Мы вышли из автобуса около моего дома, и я решила, что тащить человека сразу в лес невежливо. От чая Рома не отказался.
— Какая здесь тишина! — он озирался по сторонам. — И воздух такой чистый!
Моя комната его почему-то тоже удивляет. Обстановка спартанская, если б не плакаты. В основном «Ария», «Металлика», «Нирвана», да ещё Цой и мелкие постеры из журналов — случайные, чтобы не скучно было.
— Ну вот, есть же у тебя «Металлика»...
— Это долгая история, — попробовала отмахнуться я.
— А мы спешим?
Конечно, нет, да и я могу рассказать вкратце.
— Я купила пару больших плакатов, чтобы завесить стекло на двери. Изнутри комнаты оно выглядит как зеркало, а снаружи — всю комнату видно, будто сидишь в аквариуме. Сестра вышла замуж год назад, уехала от нас и комната досталась мне. Вот я решила на правах собственника тут кое-что переделать.
Мой гость только руками развёл.
— Как родители восприняли твои декорации?
— Уже привыкли. Поначалу бурно. Сестра тоже — мне, говорит, никогда бы не разрешили ничего тут вешать. Можно подумать, я спрашивала!
Он расхохотался.
— Я, конечно, и не думал, что у тебя тут вагон мягких игрушек. И очень, кстати, уютно. Главное тихо — у меня в комнате слышно громыхание трамвая.
Но как ни уютно было в моей берлоге, чай мы пили на кухне. Я включила «Арию» в зале, чаёвничали под любимую музыку.
Хотя утренний настрой поугас за общением и разъездами, мы отправились-таки в лес. Его видно из окна моей комнаты, минут десять ходу. Роме и не снилось, что можно жить так близко к природе, но в пятиэтажном доме. Зелень к июлю пожухла, но птички пели и ветер шумел в листве.
— Сюда надо весной приходить или в начале лета, — нарушила я благоговейное молчание, — в посёлке цветут вишнёвые и яблоневые сады, красота! И зелень яркая, свежая, одуванчиков целое поле. Сейчас немного не то.
— Все равно прекрасно, — заверил мой спутник, вдыхая непривычный для него воздух, — и часто ты здесь бываешь?
— Мы с подругой иногда гуляем, — ответила я.
— Здесь хорошо быть одному.
— Одному везде хорошо, если в мире с собой.
— Но почему-то одиночество в душной квартире угнетает, а на природе нисколько. Здесь время идёт по-другому.
Мы шли по просеке. По сторонам стены деревьев и солнце навстречу.
— Что если пикничок тут устроить? Не думала об этом?
Признаться, нет. С Аней мы никогда еды не брали — только книги. Сидели на подстилке и она читала вслух свои любимые романы, пытаясь приобщить меня к фэнтези. В её исполнении я воспринимала такое чтиво на ура, но сама так и не доходила до него.
Рома начал петь «Иди через лес» «Сплина», я включилась со второй строки. Мы спели много песен, пока шли. У него приятный голос, уверенный и ровный, будто он только делает, что поёт причём, не стенам своей комнаты.
— Играю немного, — улыбнулся он в ответ на моё предположение, — пытаюсь песни писать. Но с группой пока не складывается. Точнее, с грамотными музыкантами, которые хотели бы того же, что и я.
— Наверное, всему своё время… а вообще, послушать бы тебя сольно.
— Это можно устроить. Но не сейчас. Лучше под гитару.
Я согласилась. Столько вдруг планов образовалось, столько хочется успеть!
Прошли мы километра два, а потом обратно такое же расстояние. Домой он уехал, не заходя ко мне, около семи вечера.
День 5й.
Почти весь день я провела у бабушки. Помогала ей по хозяйству, бегала по магазинам и оплачивала коммуникации. Вернулась после сытного обеда, около пяти.
В дверь позвонили. На пороге стоял Рома в разодранных джинсах, стоптанных кедах и майке «Король и шут».
— Извини, что без приглашения, — начал он, — я тебе звонил весь день, но никто не брал трубку. Я даже волноваться начал. Да и просто здорово тут! Думал, если ты дома, вытащить тебя хоть куда в вашем прекрасном загороде!
Сюрприз, ничего не скажешь. Лихорадочно соображаю, все ли прибрано и много ли посуды в мойке. Пытаясь скрыть волнение, я пригласила его на кухню.
— Плавать-то у вас есть где? — спросила, ставя чайник.
— Есть, конечно, только добираться туда... или в парке, но там ни сесть, ни лечь – одни тела!
— А у нас много озер, только далековато, но по такой погоде и пройтись в кайф. Надо как-нибудь сходить, – я поставила кружки на стол.
— Я бы и сегодня не отказался. Даже плавки взял предусмотрительно.
Только я хотела сказать, что сегодня я уже набегалась и устала, затрезвонил телефон. Надо же, как меня резко восхотели!
— Привет, можно я к тебе зайду, кофточку возьму на диску? — тараторила Ленка, видимо, чтобы не разряжать мобильник и не тратить деньги.
— Конечно.
Я вернулась на кухню, где Рома продолжал без всякой видимой причины улыбаться, глядя в окно. Я предупредила, что зайдёт подруга и мой гость равнодушно кивнул, не повернувшись ко мне.
Ленка явилась через пятнадцать минут. Рома так и сидел на кухне и вряд ли собирался выходить ей навстречу, но подруга узрела его огромные кеды в прихожей.
— Ты не одна?
— С парнем, о котором я тебе рассказывала…
И он возник на пороге кухни. Это что-то! Такого контраста мне наблюдать со стороны не приходилось, хотя доводилось создавать. Ленка в обтягивающих светлых брюках и в блузке с рюшами-воланами, открыв рот, взирала на Ромкины порезанные джинсы и портрет беззубого Горшка на майке. Мой гость ослепительно ей улыбнулся и шагнул навстречу. Я аж испугалась, что Ленка шарахнется от него, но она стояла как статуя. Заставив себя улыбнуться, протянула Роме руку с безупречным маникюром. Он как настоящий джентльмен, хотя и несколько неожиданно для меня, поцеловал её руку. Ленка явно смутилась от такого поворота и зарделась.
— Лена, — все больше краснея, прошептала подруга.
— Рома.
Тишина. Ленка мнёт в руках вязаную кофту, а рома топчется на пороге.
— Ну что, ребят, по чайку! — вклинилась я в образовавшуюся паузу.
— Да мне пора! — встрепенулась Ленка.
— А как же знакомство обмыть? – нашелся Рома.
И мы сели пить чай втроём. Рома рассказывал анекдоты, приколы из своей жизни или из жизни друзей. Особо афористичные Ленка не понимала, но смеялась из вежливости. Роме явно весело, а подруга не глядела за пределы чашки. Мне вдруг стало жутко неловко перед ней из-за нашей выходки. Она красивая и милая, тает от смущения как тургеневская барышня. С ней Рома блещет эрудицией охотнее, чем со мной.
— Надеюсь, мы ещё увидимся, алмаз моего сердца? — Сказал он ей на прощанье.
Я чуть не согнулась пополам от беззвучного хохота.
— Возможно, — кокетливо ответила Ленка, продолжая гореть в лице.
Едва за ней закрылась дверь, я усмехнулась:
— Ну, ты даешь! После такого она в тебя влюбится.
— Ну, скорее всего, она многим парням нравится. И более, так сказать, правильным.
Я пожала плечами и «согласилась»:
— Да, руки они ей не целуют и алмазом сердца не называют, круты дальше некуда. Только уважения нет, и нужны они друг другу только, чтоб было с кем на дискаче потрястись и погулять вечером.
Он помолчал.
— Ну, если такое общение их устраивает, значит, оно зачем-то нужно… оно по-своему удобно.
— Благо, недолго довелось мне пообщаться с такими людьми.
Как-то я спросила, почему Ленка ни разу не пригласила меня на дискотеку.
— Ты ж не пойдёшь, — ответила она.
И правда. Ещё год назад мне казалось, что дело только в музыке — не перевариваю я, что там крутят. Но оказалось, дело и в людях тоже. Они какие-то другие, и судя по Ленкиным рассказам, я бы чувствовала себя среди них ещё более неуместно, чем среди её одноклассниц в автобусе, в ту приснопамятную поездку.
— Знаешь, есть другой мир, — Рома откинулся на спинку мягкого уголка, — есть даже дискотеки с тяжёлой музыкой. Но не здесь. И не в нашем городе, но таких людей, как мы с тобой не так уж мало, просто требуется чуть больше усилий, чтобы найти друг друга.
Ясное дело, студенческая жизнь отличается от школьной, да и город отличается от посёлка городского типа, в котором я прожила всю жизнь.
— Погоди, вот вернётся мой дружбан с югов, мы организуем рокерскую тусу! У тебя есть другие подруги?
— Конечно, сейчас она в лагере.
— Вот и славно. Видишь, сколько у нас всего впереди?
Я думала, на дружбана он дуется на счет автостопа, но Рома оказался отходчивым.
— Не могу я долго злиться, да и смысла нет. Иначе люби себя сам, общаться будет не с кем. Каждый найдёт, чем тебя разочаровать.
Я припомнила, что та же Ленка меня не раз кидала, а в последнее время все больше. Обещала прийти и не приходила, а я ждала, меняла планы. Причём, появившийся у неё мобильник не сделал её более дисциплинированной. То он разряжался, то денег на счёту не хватало — зачем он ей тогда? Но видимо, дело в том, что у неё появились близкие по духу люди, с которыми ей веселее, а я — как вялая привычка, которая скоро отомрёт. Если б не Анька, я бы чувствовала себя одиноко. Среди одноклассников нашлось бы лишь несколько человек, с которыми я хотела бы общаться, но за пределами школы не особо получалось.
День 6й.
Около полудня без предварительных звонков явилась Ленка. И чуть не убила меня за то, что мы её вчера в краску вогнали. Я ответила, что Рома просто хотел произвести на неё впечатление, и, судя по всему, ему удалось. Мы препирались в прихожей, пытаясь переорать Кипелова, пока я не опомнилась и не пригласила подругу войти.
— Знаешь, не ожидала я, что рокеры такие вежливые бывают.
— Думала, они только на деревьях кричать умеют? — вспомнила я «Простоквашино», но подруга не уловила.
— В общем, тебе повезло.
— Чтоооо?
— Тоооо, — передразнила она меня, — с таким прикольным парнем встречаешься.
— Мы не встречаемся, мы дружим просто.
— Ой, да ладно, не заливай! — рассмеялась она. — Между парнем и девушкой дружбы не бывает.
Меня всегда забавляло Ленкино вклинивание чужих истин в разговор.
— Много ты понимаешь, — буркнула я, — ещё как бывает.
Вскоре мы эту тему замяли. Попив чая, Ленка ушла — они с друзьями собрались на речку.
Роме я звонить не стала — не хочу надоедать, лучше пообщаюсь с собой. А то книги нечитаны, музыка неслушана, «Матрица» недосмотрена…
День 7й.
Звонила Ленка, просила её прикрыть вечером: хочет переночевать у подруги, но мама не пускает.
— А ко мне отпустит? — удивилась я.
— К тебе без вопросов.
Мы с Ромой договорились сегодня сходить на озеро, поплавать. Он уже купил бутылку пепси, я сделала бутерброды, и мы не спеша пошли через лес.
— Сто лет в таких местах не бывал, спасибо, что вытащила.
— Да не за что, — почему-то смутилась я, — для меня эти места с детства привычные и, наверное, единственно возможные для нормального существования.
— А я городской ребёнок. Даже никогда не задумывался, что можно иначе.
Я спросила про деревню или дачу — есть же что-то подобное? Или только на юга летом?
— Не всегда летом, — засмеялся он, — как-то ездили с друзьями ранней осенью, прикольно было. После десятого класса, как раз. Частично из школы ребята, частично дворовые пацаны.
— И отпустили родители?
— Значит да.
С друзьями я никогда даже на речку не ходила — только с семьёй. Да и то, мы с папой приходили утром, плавали и уходили. Вечером приезжали, когда солнце уже садилось. Тоже проплывём и уедем. В прошлом году Анька приглашала с её друзьями, но я отказалась под предлогом, что привыкла плавать а не загорать.
— Да мы через лес пойдём, жары не почувствуется, — уговаривала она.
Но я была непреклонна. Некомфортно я себя чувствовала полуголой в обществе малознакомых людей. Но Роме я этот поход пообещала чуть ли ни в первый день знакомства, отступать некуда.
Мы отлично провели время, прыгая с тарзанки и со всех трёх мостиков, которые местные сколотили вокруг озера. Обратно тоже пришлось четыре километра отмерять. Рома сразу пошёл на остановку, было около восьми.
Едва я оказалась дома, раздался телефонный звонок. Ленкина мама.
— Позови Лену, пожалуйста.
— Она в магазин пошла, за колой, — не придумав ничего лучше, вру я.
— Когда вернётся, скажи, чтоб перезвонила на соседкин номер.
В Ленкином доме телефона нет, а сотовый у них один на всех и вечно у Ленки.
Я набрала номер мобильного, но он отключён. Вот свинство, кажется, и я вляпалась в историю. Этот мобильник у неё — аксессуар, не более того!
Через час я попробовала дозвониться до Ленки, но бесполезно. Едва я повесила трубку, как телефон затрезвонил.
— Ну что, пришла она или нет? — немного раздражённо спросила Ленкина мама.
— Да пришла, только она в душе, — что ещё сказать?
— Ну, пусть перезвонит, как выйдет, это срочно.
Я битых два часа плавила Ленкин мобильник, но он по-прежнему отключён. Вот идиотство! Куда она подевалась? Прикрыла на свою голову, одна нервотрепка!
Поужинав и почитав, легла спать. И приснился мне дурацкий сон: плывём мы с Ленкой по мутной стоячей реке, Ленка в кроличьей шапке моей бабушки, а я в пуховом облезлом шарфе. За нами кролем Рома в пальто.
— Леночка, алмаз моего сердца, позвони маме, — говорит он нежным голосом.
— Шас, доплывём до того берега, позвоню, — отвечает Ленка.
Мы вышли на опушке леса, где реки в помине не было.
— Платиновая ты моя, звони маме, — уже начал сердиться Рома.
— Шас, щас, — Ленка нетерпеливо шарила по карманам куртки в поисках телефона и достала пейджер, — ой! От воды мобильник превратился в пейджер!!! – захныкала она. – Как же я маме позвоню?!
Чем дело кончилось, я так и не узнала – разбудил громоподобный в ночной тиши телефонный звонок. Нашарив трубку, я рявкнула сонное «алло». Как через вату услышала зарёванный Ленкин голос, спрашивающий, можно ли прийти переночевать.
— Приходи, конечно. Что случилось-то?
— Потом расскажу. Ты одна?
— Естественно, а с кем мне быть?
— Ну, мало ли…
Я вскочила с постели, напялила папину клетчатую рубаху и пошлепала босиком на кухню. Поставила чайник и сделала бутерброды. Не очень-то приятно, когда тебя посреди ночи вытаскивают из уютной постельки, но в суете я не ощутила свинства в полной мере.
Минут через двадцать в дверь позвонили. На пороге стояла бледная Ленка в кожаной мини-юбке и в чёрной полупрозрачной блузке. Вид у неё был жалкий и потрепанный. Я жестом пригласила её на кухню.
— Прости, что разбудила, мне очень неловко, но больше некуда идти.
— Да забей, — я махнула рукой, — что стряслось, расскажешь?
Я вовремя заметила, что Ленка готова опять расплакаться, и не стала терзать её.
— Может, переоденешься? – скинуть надоевшие за день шмотки уже много. Да ещё провонявшие куревом. Принять душ было бы совсем хорошо.
Я принесла ей мамин халат. Ленка пошла переодеваться и вернулась на кухню уже более спокойная. Зелёный чай она пила механически, как лекарство. Допив, пошла за мной в комнату, где я тихонько включила магнитофон. Нашла в закромах диск Иглесиаса,
Ленка ничего не говорила, я ни о чем не спрашивала – успокоится и сама расскажет, когда захочет.
Я вышла из комнаты, оставив тихо играющую музыку. Сама обосновалась в родительской спальне и заснула с трудом, мучаясь догадками о том, что могло произойти. Но что бы там ни было, моей вины нет, а это успокаивает похлеще Иглесиаса с зелёным чаем.
День 8й.
Вторую половину ночи спалось хреново. Проснулась я в десять утра. Застелив кровать, поплелась на кухню, жарить картошку на завтрак.
Ленка выползла из моей комнаты час спустя и спросила, можно ли принять душ. Пока она мылась, я нашла в своём гардеробе несколько подходящих шмоток – не будет же она в вечернем наряде ходить! Сначала она артачилась, но потом всё-таки согласилась облачиться в мою одёжу. Не совсем ее стиль, конечно, но зато удобно. Хорошо, что мы одного роста и размер носим один. Она уложила волосы феном, и мы сели завтракать. Только тогда она и рассказала, что случилось вчера.
Ленка была на дискотеке с подругами. Пока она танцевала, её толкнул какой-то тип, да так, что она чуть не упала. Ленка повернулась к нему, спрашивая, в чем дело, а он вместо ответа выплеснул бутылку минералки ей в лицо. Чуть позже, отойдя от шока и увидев этого субъекта, она пошла разбираться. Рядом с ним стояли три девицы, по виду гораздо старше Ленки и её подруг. Парень был в лоскуты пьян и все отрицал, а девки попёрли на Ленку отборным матом. Вычленив из их речей приличные слова, можно свести смысл к следующему: Ленка сошла с ума и вообще малявка ещё, нечего ей тут шататься, это они тут главные, взрослые, крутые и т.д. и т.п. Ленка благоразумно плюнула на всех и ушла танцевать. Не успела успокоиться, как эти девки снова к ней подкатили со словами: «пойдём выйдем». Ленка ответила, что ей с ними говорить не о чем, но всё-таки вышла. И тот самый тип тоже выполз на улицу, на этот раз не отрицая содеянного и бубня, что ничего страшного, если и вылил он на Ленку минералку. Ленка уже и не собиралась возмущаться, но девки шустро её схватили и начали метелить втроём. Вырвали приличный клок волос и поцарапали фейс. Пока на улице резвился народ, подруги Ленкины по-быстрому свалили из клуба. Ночевать к одной из них Ленка, естественно, не пошла.
Вернулась домой, а там не ждали: напившийся в хлам отец валялся поперек входа, и племянник занял её комнату. Поругавшись с мамой до кучи, она пришла ко мне. Больше у неё никого не осталось – только дедушка, но к нему среди ночи она идти не рискнула. В той же квартире живут брат и дядя.
Я предложила Ленке остаться у меня сколько понадобится, чтобы прийти в себя и отдохнуть от всех.
— Хочешь, сходим на речку сегодня? – предложила я.
— Туда и они могут прийти, — ответила она, подразумевая своих друзей.
— Тогда на озеро – оно далеко, точно не попрутся.
— Через лес, страшно, — протянула Ленка.
— Ромку позовем, с ним не страшно.
— Ой, не надо!
— Да ладно, почему? Он нормальный парень.
— Я ничего и не говорю по этому поводу, — Ленка уже успела покраснеть как индеец.
Я набрала Ромкин номер. Он согласился составить нам компанию.
Я нашла подруге купальник, собрала все необходимое в рюкзак. Рома приехал с пепси и чипсами.
— Искренне рад снова видеть вас, кристалл моей души! – воскликнул он с порога.
Ленка явно подготовилась к встрече:
— Я тоже рада приветствовать вас, о вежливый рыцарь каменных равнин в нашем убогом болотце.
Чудо, на озере были мы одни! Ленка не особый любитель торчать в воде до посинения, хотя классно плавает. А мы с Ромкой готовы плескаться, пока не утонем от усталости. Прыжки в воду никогда не были моим любимым занятием: прыгнула с задрипанного мостика, больно ударившись коленками о воду. Ромка надумал научить меня нырять как следует. Ленка поддержала его и давала Ц\У с берега.
Нанырявшись вдоволь, мы минут десять молча отлёживались на подстилке. Потом мы с Ромой начали говорить о музыке, о книгах, которые ещё не успели обсудить, а Ленка принялась изучать свой маникюр. Мы не пытались втянуть её в наш разговор, однако её заинтересовали приколы, которые рассказывал Рома о своей работе, об институте, о преподавателях. Для нас это пока параллельный мир, поэтому и слушали, открыв рты. Ленка не собиралась поступать в вуз, хотела пойти учиться на парикмахершу после школы. Это на год, а потом работа. У её мамы все схвачено.
— На самом деле вуз — скучное место, — говорил Рома, — самые интеллектуальные разговоры сводятся к аниме и так называемой рок-музыке, которую никто толком не знает, а также к пересказу фильмов, книг – не слишком запарного содержания и к приколам вроде «борода – это негигиенично». Меня не интересует, кто какие витамины принимает и по каким клубам шляется да ещё как там можно нажраться и проблеваться.
Хотела проследить реакцию Ленки, но она мне не позволила:
— Ну, кто хочет поплавать? – подруга вскочила.
Я соскреблась с подстилки. Первой шагнула с мостика, достав ногами до дна. Ленка степенно спустилась в воду по сломанным веткам. Мы проплыли метров шестьдесят, потом Ленка вылезла из воды, а я плавала ещё. Рома, видимо, тоже решил окунуться и чуть не упал на меня с тарзанки, а Ленка хохотала, глядя на это с берега.
Позагорав, доев бутерброды и допив колу, мы собрались домой. Шли почти всю дорогу молча, но меня не тяготило, не знаю, как ребят. Рома сразу пошёл к остановке, когда мы добрались до моего района. Пока Ленка принимала душ, я стряпала нехитрый обед, состоящий из бэпэшек на первое и куриных ножек на второе. Гарниром служил свежий овощной салат. Мы сели обедать, когда наступил вечер.
— Останешься? — спросила я подругу.
— Если можно, — смущённо улыбнулась она, — мама, наверное, будет звонить. Скажи ей, что меня здесь нет.
— Поговори с ней, — посоветовала я, — она ни в чем перед тобой не виновата.
— Она в жизни моей виновата.
Фраза показалась мне двусмысленной: то ли Ленкина мама виновата в том, что подарила ей жизнь, то ли в том, что жизнь у Ленки такая неспокойная. Ее родители давно разведены, но живут в одном доме. Когда отец-алкоголик с тяжёлым характером напивался и устраивал скандалы, Ленка с мамой уходили к бабушке, через дорогу от их дома. Прошлой осенью бабушка умерла. Ленкин брат развёлся, поэтому пришёл в родной дом, оставив квартиру жене и ребёнку. Ленка похудела на шесть килограмм, и если бы не её спокойный характер, могло дойти до срыва.
По средам после школы мы сидели у меня, пили чай и смотрели «Простые истины». домой ей вряд ли хотелось. Она жила с дедушкой, дядей и братом в тесной хрущевке. Делала уроки, хотя нечасто, потом шла гулять с друзьями. По выходным ходила на дискотеку, а с понедельника снова в школу. Маму видела на базаре, наверное, каждый день — она там работает. Плохо, когда нет своего угла — не то, что комнаты. Нет магнитофона, письменного стола и уюта. Мама работала, как лошадь, и денег хватило бы, чтобы снять квартиру и спокойно жить с дочерью, поэтому ее поведение мне непонятно, но, видимо, Ленка его давно не одобряла. Тете Вале больше нравилось жаловаться коллегам на горькую долю и слышать сочувствия подруг, чем жить без хоть какого мужика.
— Сотовый я отключила, — после небольшой паузы сказала Ленка, — и звонить мне никто не будет. Кроме тебя я не хочу ни с кем общаться.
Пока я наливала чай, а подруга выкладывала варенье из банки в розетки, зазвонил телефон. Ленка вздрогнула. Я подошла к аппарату и сняла трубку после третьего звонка.
Разумеется, это была взволнованная Ленкина мама, интересовавшаяся, где пропадает её дочь. Я, притворившись растерянной, сообщила, что у меня её нет, и где она я тоже не знаю.
— Но она собиралась у тебя ночевать, — заметили на том конце провода, — только потом почему-то вернулась. Что у вас случилось?
— Мы поругались, — ненавидя себя в эту минуту, брякнула я.
— Из-за чего?
— Да так, по мелочи, — не представляю, что могло поссорить нас. Мы ссорились лет в десять или раньше, когда не могли поделить игрушки или продумать сценарий игры.
— Господи, ну где же она?! – почти в отчаянии воскликнула женщина.
— Если я узнаю, я вам позвоню, — пообещала я, — соседке.
На том и простились. Все это время Ленка стояла возле меня, прилипнув к трубке с внешней стороны.
— Лен, позвони ей!
— Не буду, — заартачилась подруга, как и следовало ожидать.
— Просто позвони и скажи: мам, я жива, здорова, домой пока не вернусь – и бросай трубку. Чтоб она не начала больницы и морги обзванивать.
Секунду Ленка напряжённо обдумывала моё предложение. Воспользовавшись случаем, я сняла трубку, набрала номер Ленкиной соседки и попросила позвать тётю Валю. Отдав трубку подруге, я отошла, хотя и с кухни все слышно. Она выдала матери мою фразу почти дословно. Но та хотя бы услышала голос пропавшей дочери.
День 9й.
Утром мы решили поехать в кино. Ленку я облачила в голубое платье сестры, и она пообещала быть аккуратной.
Мы приехали за полчаса до начала сеанса и сели на лавочку. Денег у Ленки, конечно, нет, билеты и колу покупала я.
Фильм несерьёзный, но для смеха и отдыха то, что надо. После мы пошли в кафе, невзирая на Ленкины протесты – мол, неудобно обдирать меня как липку, но я убедила её, что уж на стакан зелёного чая с каким-нибудь пирожным денег у меня хватит.
Приехали домой часов в пять. Ленка села смотреть какое-то кино по ящику, а я стала читать «Фауста», на которого у меня в последние дни не хватало времени. Вот и сейчас оторвал меня от этого занятия телефонный звонок: Рома предложил завтра встретиться – мол, обещала я ему поход в кафе ещё при второй встрече. Я помялась с минуту, а потом сказала, что не могу.
— Почему? – упавшим голосом спросила трубка.
— Завтра надо к бабушке зайти, телефон оплатить, помочь по хозяйству и все такое, — выдумала на ходу, на что фантазии хватило. Может, и стоило сказать, что живёт у меня Ленка, не могу я её одну оставить, а сама в кафе сидеть. И с собой её тащить тоже не дело.
— Ром, давай попозже встретимся, — нарушила молчание я, — мне очень хочется с тобой увидеться.
— Это хорошо, — казалось, он улыбнулся, — а может, ты ко мне заедешь? Ты же у меня ни разу не была.
— А где ты?
— Запиши адрес. Я почти всегда дома.
Ленка нашего разговора не слышала, и это радовало. Ещё начнёт винить себя в том, что я из-за неё с Ромкой не вижусь.
Вечер
Я вышла купить пельменей и ещё кое-чего на завтра — вдвоём быстро все слопали. И увидела у соседнего подъезда Дану — новую Анину подругу. Имя у неё необычное — Богдана. И в школе она была знаменита тем, что у неё диабет с семи лет. Ей никогда не дарили сладкого и она сидела на загадочном инсулине, но в целом — девчонка как девчонка, внешне ничего необычного или пугающего. Хорошенькая, кудрявая. Сейчас особенно — коротко подстриглась. Аня говорила, что у неё какие-то комплексы по поводу этой болезни и потому она замкнутая и необщительная, вот подруга и вознамерилась адаптировать её к нормальной жизни.
— Дан, привет! — окликнула я её.
Она обернулась. Узнала меня. Мы сели на лавку у подъезда и заговорили о всяких банальностях, начиная с Аньки — есть же общий друг, а там, может и ещё о чем получится. Как на странно, разговор пошёл легко и непринуждённо. После Ленкиных мелодрам, шмоток и ногтей я то с Ромкой душой отдыхаю, то теперь вот с Даной.
— Скучаешь? — спросила она.
— Признаться, не особо, — улыбнулась я и выдала такое, чему сама удивилась: — я с таким парнем познакомилась, просто космос!
— Расскажи!
Удивляясь себе ещё больше, я пригласила Дану в гости. Ленка сидит на балконе, лак отдирает — жидкости для его снятия у меня не нашлось, а ей то ли больше заняться нечем, то ли лак ей так опостылел и начал скалываться... не вникла в эти сложности.
Мы пришли ко мне, и, включив «Арию», я предложила Дане выпить джин-тоника — мы с сестрой как-то покупали, осталась банка.
— Я признаться, не имею большого опыта по этой части...
— Да я тоже, — впервые напилась на концерте той же «Арии» в прошлом декабре, а потом — на папин день рождения, в январе. С тех пор осторожничаю, но думаю, с половины банки ничего не будет.
Под джин я рассказала Дане о своих чаяниях на счёт Ромы и подруги, удивляясь себе все больше. Я себе сама в таком не признавалась! Что Рома меня интересует куда больше, чем просто друг и его реверансы в Ленкину сторону меня нервируют, я не понимаю, как он ко мне относится и если я ему нравлюсь — зачем он это делает? Прикола ради или меня проверить?
— Может, он тоже хочет понять, как ты к нему относишься, — предположила Дана.
— А вдруг она ему и правда нравится? Она же такая красивая...
— О чем он с ней говорить-то будет, красивая!
Говорить можно и со мной, а вот любоваться... кто разберёт этих парней?
Дана очень удивилась, что Ленка не просто живёт у меня, а вот прямо сейчас у меня — сидит и лак отдирает. Предложила её позвать но я смерила взглядом фужеры с джином и решила, что самим мало. Закрыла дверь кухни и стала рассказывать Дане о расхождениях с подругой.
— У меня примерно такая же история. Есть подруга детства, у которой нарушения речи. И я чутка больная, вот и познакомили нас учителя, надеясь, что мы лучше друг друга поймём. Над ней смеялись, я себя стеснялась. Действительно, в какой-то момент мы были нужны друг другу. А теперь, у каждой намечается своя жизнь и пути расходятся. Без ссор и обид.
Приятно, когда тебя так понимают.
— Почему бы тебе Роме прямо все не сказать? — предложила Дана. — Мол, проблемы у подруги, живёт у меня пока, а я хочу тебя видеть чаще, но без третьего лица. И вроде как не открываешь своих чувств, но если он не идиот, должен понять.
— Гениально! — джин начал действовать, мне стало весело.
Осушив банку и закусив апельсином с печеньем, мы перешли в зал. Я сделала музыку тише и даже предложила Дане фильм посмотреть, но она заметила, что на это можно и Ленку позвать, а ещё лучше — Рому тоже, да все ему и объяснить лично.
— Как хорошо, что я тебя встретила! — по-моему голос мой стал громким и развязным.
И Аньку я поняла, почему она к Дане прикипела. Классная девчонка. Зря от меня её прячет. Или от ревности моей дружеской прячет? Вот вернётся Ромкин автостопщик, а тут уже такая компания собирается!
***
Ленка и не заметила, что у нас кто-то был, но на мои блестящие спьяну глаза обратила внимание. Я только улыбнулась в ответ и продолжила кухонные хлопоты. Нож плясал в руках пока я чистила картошку на завтра, но мне было весело. После разговора с Даной все предстало в другом свете и я поняла, что делать дальше.
Ленка рано легла спать, так как ей нечем заняться. Я же включила в зале музыку — тихо, чтобы никому не мешать и слушала, лежа на полу. Странные мысли вертелись в голове под баллады «Арии». Почти откровением явилось осознание своей значимости – пусть не в слишком возвышенном её понимании, но всё-таки… Ленке я сейчас нужна как никогда, Роме, получается, тоже, иначе он не общался бы со мной так часто, а может, и заговаривать не стал бы. За неделю познакомилась с хорошим человеком, сблизилась с подругой, с которой казалось, уже все нити порвались. И мне почему-то хорошо. Наверное, я эгоистка, но что с этим делать?
День 10й.
За завтраком предложила Ленке сходить к моей бабушке – во дворе хорошо, не то, что в бетонной коробке о пяти этажах. Можно посидеть на лавочке, попить колы на свежем воздухе. Она согласилась.
Придя к бабушке, мы сели за деревянный столик у сарая и разлили колу по пластиковым стаканчикам. Какое-то время молчали, а потом Ленка спросила, почему я перестала встречаться с Ромой.
— У него какие-то дела, — опять соврала я, не беспокоясь, что вранье войдёт в привычку.
— А ты хотела бы его увидеть?
— Да, — тут уж я была честна. Мне стало его не хватать.
— Может, ты из-за меня с ним не видишься?
Ленка не просто воспитанная, но и чуткая, а это совсем плохо. Думаю, её саму напрягает столь затянувшееся пребывание у меня, но, по-моему, скоро все должно решиться, иначе я окончательно заврусь. Да и родители приедут через неделю, а я не успела отдохнуть.
Я решила воспользоваться Даниным советом и устроить кинопоказ у себя дома.
— А если Ромку пригласить, ты не против? — спросила я подругу.
— Конечно, нет, Тебе решать, — понуро ответила она.
Тут во двор вышла бабушка и окинула взглядом Лену как бы спрашивая: видела она где-то эти штаны и футболку или нет? Предложила мне пожить у неё, откормиться – вечно она за меня волнуется. Тем более, я там одна-одинешенька! Да, если бы…
Придя домой, я позвонила Роме и пригласила его к себе на фильм, чувствуя, что от идеи за километр несёт идиотизмом. Как ни странно, он с радостью согласился на «Зелёную милю», даже узнав, что Ленка у меня.
Я подвинула в зале кресла поудобнее, включила ящик, заготовила несколько компакт-дисков с нетяжелой музыкой, чтобы Ленка не очумела, хотя, отдать ей должное, она терпимо относилась ко всякой музыке, потому что в принципе не могла её любить. «Ария» её не раздражала, но это на крайний случай – если что-то ещё будет раздражать Рому.
Он приехал через час. Ленка мило улыбнулась, готовясь к очередному экзотическому приветствию, но Рома только сказал ей:
— Привет! Как дела?
— Нормально, — немного ошарашено отреагировала подруга, — а у тебя?
— Тоже ничего. Держи, — он повернулся ко мне и вручил огромный пакет чипсов и минералку, — я подумал, что от колы и пепси у вас скоро зубы развалятся.
Ленка от души рассмеялась.
— Ты угадал, колу мы сегодня уже пили.
Мы уселись перед теликом и стали смотреть «Зелёную милю» под хруст чипсов и шипение минералки. Поскольку фильм длинный, решили устроить антракт, в течение которого пили чай на кухне. Мой расчёт прост: кино предоставит тему для беседы, поэтому неловкого молчания повиснуть не должно, а дабы отвлечься от грустных дум, можно будет послушать хорошую музыку и даже потанцевать.
— А что играет? – спросил Рома, допив чай. — Знакомое, но не узнаю.
— «Бон Джови», — ответила я.
— О, здорово! Можно рок-н-ролл танцевать!
И он вызвался учить Ленку танцевать рок-н-ролл. Ленка занималась танцами и схватывала все на лету. Не над чем поржать и не над кем. Потом началась баллада «thank you for loving me». Ромка взъерошил свои светлые волосы и задумчиво, глядя в потолок, произнёс:
— Ну что, пригласить тебя что ли, алмаз моего сердца?
— Сделай милость, — в тон ему засмеялась Ленка.
Они неплохо смотрятся вместе, — подумала я. Ленка украшение, с ней все хорошо смотрится. Я думала, мне будет больно на это смотреть, но я не почувствовала ничего кроме подзабытой грусти. Буквально год назад меня заедали меланхолии по поводу своей непохожести на Ленку и её подруг, но главная причина, видимо, крылась в страхе одиночества. Теперь же совершенно не хочу становиться второй Ленкой или ещё кем-то. Главное найти своих и успокоиться. И если этот свой останется всего лишь другом — жить можно и даже не без приятности.
Закончилась песня, а вместе с ней топтание на месте под названием танец. Мне танцевать не хотелось – наверное, я бы краснела и бледнела, наступая на ноги партнёру.
Ленка ушла в туалет.
— Она живёт у тебя? – шепнул Рома, приблизившись ко мне вплотную.
— Пока да, — ответила я, глядя в его удивительно яркие голубые глаза, — у неё проблемы в семье.
Он понимающе кивнул.
— Тебе скучно? — спросила я.
— Нет, — он замялся, — просто хотел с тобой повидаться. Только с тобой, понимаешь?
Меня аж в пот бросило.
— Приезжай ко мне, — он положил руку мне на плечо, — она же может побыть одна? Ты не обязана её развлекать круглосуточно.
— Я приеду, обязательно. Но не знаю, когда.
Ленка вернулась. Стряхнув Ромину руку с плеча, я пошла на кухню, попить, Небо в глазах… кошмар, что со мной творится? Лицо горит, дышать тяжело. Надо к нему съездить хоть завтра. А что Ленка? Посидит одна, кинцо какое-нибудь посмотрит по видику, ничего страшного. На другой руке лак отдерёт. Она наверняка встречалась бы, с кем хотела, если б я у неё жила.
Рома попросил меня проводить его до остановки, проветриться. Мы шли молча, и мне хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Но при этом… форменный идиотизм – хотелось, чтобы это мгновение не кончалось. Просто идти рядом и молчать. Наверное, всю ночь мне будут сниться его глаза. Если вообще засну.
День 11й.
Утро.
В пустой квартире тишина. Слышно только бормотание холодильника. 4:04 на старых ярко-зеленых электронных часах. Загадать желание? А зачем, раз не веришь? Смеха ради.
Спала ужасно, всю ночь колобродила, сидела на балконе, встретила рассвет. В шесть утра решила прекратить мучения и окончательно встать. Позвонить ему, что ли? Совсем с рельсов съехала, в такую-то рань! Конечно, он ещё спит, как все нормальные люди. В одночасье, я перестала к ним относиться.
Я влезала в кроссовки и тихонько вышла из дома. Утренний воздух прохладен и свеж. Сразу стало прозрачнее и легче. Села в пустой автобус и поехала в город. Выйдя на остановке, что рядом со «Стеклашкой», я купила банку колы в круглосуточном ларьке. Магазины закрыты, город только просыпается, движение замедленное. Я побрела вниз по проспекту. В кармане джинсов смятая бумажка из записной книжки, с адресом Ромы. Не надо сходить с ума, причём, так резко…
В глазах туман, тело будто не моё. Заболела я, что ли? Плюхнулась на лавку и стала жадно пить колу. Козырёк джинсовой бейсболки урезал обзор, да я и так ничего перед собой не вижу. Зачем я здесь? Я должна быть дома, в тёплой постельке, а вместо этого сижу на лавке, в десяти километрах от собственной квартиры и напеваю песню Никольского «Мой друг художник и поэт». По-утреннему зябко и сонно. Восемь тридцать. Пора, наверное, возвращаться. Ленка, небось, ещё спит и, скорее всего, не заметит моего отсутствия. Хочется послушать музыку на всю катушку.ничего не готовить на завтра или слоняться по квартире полдня, не застилая постель. Развалиться в кресле перед теликом и молчать хоть весь день. Вот бы снова остаться одной!
Или позвать Рому и гулять по новым маршрутам. Узнавать друг о друге новое, делиться сокровищами наших миров. Говорить и не наговориться. Смотреть и не насмотреться.
Я тихонько вошла в квартиру, крадучись добрела до комнаты родичей, закрыла за собой дверь, не раздеваясь, повалилась на кровать и тут же заснула. И снились мне небесные глаза и пшеничные волосы. Сон был бессвязным и недолгим, я быстро проснулась. Десять только. Ужасно хочу чая. За три часа столько всего успела и ничего не сделала!
— Привет! Что это ты такая… — Ленка сидела за кухонным столом.
— Какая? – встрепенулась я.
Ожидала, что она скажет: «бледная, сонная, страшная, ужасно выглядишь» и т.п., но услышала в ответ:
— Необычная.
— Да вроде как вчера. Есть будешь?
— Нет. Пойду домой.
Я мысленно облегчённо вздохнула. Подруга мне не надоела – она не умеет. Случилось то, о чем я когда-то говорила себе: без достаточной дозы одиночества я начинаю нервничать.
Она надела кожаную юбку, вечернюю блузку и туфли, поблагодарила меня за все и передала привет Роме. Проводив её, я выглянула в окно. Она шла тяжёлой походкой, низко опустив голову и сутулясь. Правильное решение…
И вдруг навалилась усталость невероятная – я отрубилась прямо на мягком уголке на кухне.
Вечер.
Еду в автобусе, у окна. В плеере «Сплин», альбом «Коллекционер оружия». Я ещё не отошла от сна, но уверена, что не прозеваю нужную остановку. Дом нашла довольно быстро. Позвонив в дверь, услышала звон ключей и бряканье замков. Открыл сам Рома. В белой футболке и с собранными в хвост волосами – таким я его ещё не видела. Белый ему идёт – до сего времени я и не замечала бронзовый загар.
— Как я рад тебя видеть! — он протянул мне руку, лучезарно улыбаясь.
А уж я-то как рада... но промямлила только «я тоже».
Квартира показалась довольно огромной, мебели немного, но она очень современная. Рома провёл меня в свою комнату. Там ничего лишнего: письменный стол с компьютером, стеллажи с книгами, тахта под клетчатым пледом. Плакатов мало, в основном черно-белые и приклеены под наклоном. Две гитары в углу – бордовая электруха и акустика-классика.
— Присаживайся, — он выкатил из-за стола крутящееся кресло, а сам сел на тахту.
— Ленка ушла сегодня, — сообщила я.
— Решила проблемы?
— Нет, только собралась. Не бежать же от них вечно.
— Почему же… порой человеку нужно остановиться и подумать. Наверное, она обо всем подумала у тебя. У тебя хорошо думается.
Я засмеялась в ответ.
— Наконец-то я услышу твою музыку! — я перевела взгляд на гитары.
Он взял электрическую, подключил комбик, слегка подстроил звук и наиграл какое-то незнакомое соло. Играл чисто и преувеличено аккуратно, как мне показалось. Не хватало уверенности.
— Можно посмотреть твои диски? Тут так много всего незнакомого…
— Смотри и бери что хочешь.
К слову, он уже натаскал мне много — ту же «Металлику» и «Нирвану», но пока я не прониклась. «Металлика» казалась мне жёсткой и резкой, кроме баллад. А «Нирвана» оставила желание вслушаться внимательнее, но на крючок не подцепила. Я уже призналась Роме в этом во время одного нашего «музыкального» разговора, и он отнёсся с пониманием:
— Я по себе заметил, что меня сразу и не цепляла музыка, ставшая впоследствии любимой. При первом и даже десятом прослушивании я воспринимал её прохладно, а потом... что-то происходит. Правильное настроение и правильная ситуация. Наверное, как с человеком. Ты веришь в любовь с первого взгляда?
— Пожалуй, нет. Влюблённость — может быть.
Не было в том разговоре никакого флирта и намёка, поэтому я даже не придала ему значения. А вдруг все это было? Теперь вспомнила и меня опять в жар бросило.
Я, вздохнув, стала перебирать диски. Сколько тут всего! И почти все незнакомо. Не могу даже сделать выводы о его вкусах.
— Я пока чаёк поставлю, — Рома вышел из комнаты, и я выдохнула.
Куда делось прежнее непринуждённое общение? Возникло ощущение неловкости, причём, с его стороны тоже.
Когда Рома окликнул меня с кухни, я пошла на звук его голоса по лабиринтам коридоров, по светлому паркету. На кухне чисто, как в операционной. Все по последнему слову техники, мебель и обои светлые.
— Надо музычку поставить, как-то странно без неё.
То, что впоследствии заиграло из комнаты, оказалось незнакомым, но очень красивым.
— Знаешь, я люблю чистые гитарные соло и красивый женский вокал, — усмехнулся хозяин.
— Ну, это и правда красиво, — я пожала плечами, — для тебя это откровение?
— В некотором роде да. Недавно зарубался под трэш и дэт.
— Смутно представляю себе, что это такое, — робко призналась я, — пока мне и «Металлики» хватило.
— И славненько! У тебя хороший вкус, не надо засорять. «Металлика» — это классика американского трэша изначально, но потом — гораздо больше и сложнее. Уверен, что со временем она тебе понравится так, что за уши не оттащишь. То, что ты сейчас слышишь, называется Elis. Подобных им ужасно много, но почему-то одни мне нравятся, а другие раздражают.
Я вслушалась в музыку. Не слышала ничего подобного. Действительно, прекрасный женский голос и музыка плотнее «арийской». Интересное сочетание. Господи, какая же я отсталая!
Когда чай был выпит и какие-то темы мы успели обсудить, Рома сказал, что в гараже у него есть старый ВЭФ-овский приёмник, который ловит недоступные моему плееру диапазоны. А там, по радио «Юность» во всю идут передачи Сергея Маврина о рок-музыке.
— Тот самый «Железный занавес»?! — я аж подпрыгнула.
— Тот самый, — он рассмеялся, глядя на мою реакцию.
В гараже старый электрочайник, с которого слезла краска, щербатые кружки. Изъеденный молью клетчатый плед с бахромой и небольшая подушка на продавленном диване. Пока Рома терзал ВЭФ в поисках нужной радиостанции, я почти засыпала на этом диване. Единственный минус — бензином воняет. Лампа дневного света одна на весь просторный гараж, мигает и нервирует фиолетовым светом в сорок ватт. Но что-то в этом есть!
Наконец отладив доисторический приёмник, Рома сел на покоцаную колонку. До «ЖЗ» ещё куча времени. он взял гитару и стал подбирать мелодию к своему стиху. Глядишь, какая-нибудь и сойдёт для основного риффа или хотя бы для ритма.
— Почитай мне, — попросила я. Не в моих привычках лезть в чужую душу, но появилась душа, в которую захотелось влезть.
— Я уже не настолько юн, чтоб артачиться. Слушай.
Когда он дочитал, я какое-то время сидела молча. Зацепило, даже очень. Чем именно, понять не могу – самой подборкой слов и построением фраз, красотой образов. Депрессивно только. Но, по-моему, и смысл весьма прозрачен, что меня удивило в поэзии – она же всегда такая завуалированная, иносказательная. Сама я пишу всего два года и, естественно, мыслей нет, чтобы кому-то это показывать, но Рома спросил о моих стихах. Я наизусть не помню, поэтому обещала переписать кое-какие для него.
— Много у тебя? – поинтересовался он почти робко.
— Четыре блокнота, — отозвалась я.
Он присвистнул.
— Я вообще-то редко пишу. И в основном песни. Поэзия – это высоко, а песенки – это так…
— Для меня загадка, как можно придумать музыку!
— Очень просто – тут и думать не надо, — усмехнулся Рома, немного грустно посмотрев на меня, — берёшь гитару и наигрываешь. Если что путное всплывёт, включай диктофон и не пропадёт. А стих обязательно найдётся. Впрочем, тут законов нет, у всех творческий процесс по-разному идёт…
— Споёшь что-нибудь из своего? – совсем обнаглела я. – Никто мне никогда своих песен не пел…
Несколько секунд он молча теребил струны, будто вспоминая или решая, что именно сыграть и, наконец, запел:
За порогом туман,
В нем рекою шумит моё лето,
И свободою дышит ветер —
Только он не прельщает меня.
Поворот в никуда —
Не в обиде пустое сердце,
Его кормит привычная вера,
И надеждой — закрытая дверь.
Моя боль — не мечта,
Моя боль — не желание счастья,
Моя боль — это жить дальше.
Без мечты мне спокойней плыть.
Догорай, моя ночь,
А за ней вновь разбитое утро,
День несказанных пересудов,
Вечер золотом льётся с крыш.
Он мягко играл ритм, разбавляя его красивыми переборами, голос звучал чётко и поставлено, будто он только и делает, что поёт и совершенно при этом не волнуется. Я слушала, откинувшись на спинку дивана и закрыв глаза. Что ему даёт общение со мной? Чувствуешь себя полной бездарностью, мелкой и непросвещённой. Зачем я здесь? Я только беру и ничего не отдаю. Почему все так? Почему так горько и надрывно? Зато свои чувства в кои-то веки ясны: уходить не хочется.
«ЖЗ» шёл каких-то полчаса, но прозвучал для меня откровением. В свои шестнадцать я думала, что задыхаюсь без информации, без единомышленников, без обилия музыки, а этого навалом, надо только знать каналы, места и людей.
— Единомышленники тем и хороши, что поделиться могут, в остальном никакой от них пользы, — сказал Рома, — ты идеализируешь металлические тусовки.
— Конечно, я же их не знаю.
— Поверь, так как воспринимаешь музыку ты, почти никто её не воспринимает. И оттенками впечатлений поделиться очень сложно. Да и не с кем, как ни странно, при обилии единомышленников.
— Я просто замкнуто живу, мало общаюсь, поэтому придумываю все сама, — растеряно ответила я.
— Поступишь в институт, общения станет больше. В вузах хватает любителей «интеллектуальной тяжести», так что скоро сама все увидишь.
— Но ведь со мной ты делишься впечатлениями и прочим…
— С тобой получается как ни с кем, — серьёзно сказал он, — мало кто тексты англоязычные переводит, просто под «тяжеляк» трясутся.
День 12й.
Утром я позвонила Ленке, узнать, как у неё дела. Мама очень обрадовалась возвращению дочери, отец даже не заметил её отсутствия, а с друзьями она по-прежнему не общается.
— Завтра пойду в клуб. Одна! Я сказала брату о том, что произошло, он хочет разборку учинить, — усмехнулась Ленка.
— Звякни мне после всего!
Выпив чая вместо завтрака, я позвонила в кинотеатр и спросила, что у них идёт. Как оказалось, ничего хорошего. Какое-то время я не знала, за что хвататься – то ли к бабушке сходить, то ли Роме позвонить.
В два часа дня он позвонил сам, предложил вылезти на крышу. Замечательная идея, не была там с июня, и, признаться, даже забыла об этом! Вытащила меня туда Анька – они с друзьями-соседями часто смотрели с моей крыши салют на 9е Мая. А я уже десять лет живу в этом доме и только недавно узнала, что чердак открыт.
Рома приехал минут через сорок, и мы сразу отправились в соседний подъезд. На крыше лучше чувствуешь ветер, там совсем другой закат и близко небо. Там взгляд на свободу шире. Иногда раздражают провода от телевизионных антенн или когда кто-то лезет эти антенны поправлять, а потом норовит доложить родителям, что я тут песни пою с подругой. Но у бортиков ничего лишнего, особенно со стороны леса.
— Знаешь, моя жизнь в последнее время так изменилась, — сказал Рома, перекидывая ноги за край. Я, слегка поколебавшись, последовала его примеру.
Какое-то время мы молча смотрели на туманную пелену над лесом.
— Моя тоже, — ответила я, — естественно, не без твоей помощи.
— А ведь это здорово, правда? – засмеялся он.
Я кивнула.
— Один человек может открыть для тебя новый мир!
Я замолчала, не зная, что ответить. Сердце бешено колотилось, мне хотелось спрыгнуть с крыши от затопившего меня смущения. Голова не кружилась и высоты я никогда не боялась, даже наоборот – я смотрела вниз, как загипнотизированная.
— Ничего просто так не бывает, — продолжил он, обняв меня за плечи. Я положила голову ему на плечо, и сразу стало легче – спокойно и безопасно, хотя под ногами пропасть в шесть этажей.
— Почему тебе так тяжело? – спросила я вдруг.
— Мне тяжело? Что ты, мне сейчас ну просто очень легко! – засмеялся Рома слегка натянуто.
— По стихам ясно. Тебе тяжело.
— Я сам порой не пойму, почему. Накручивал много. Это в прошлом.
Помолчав, он выдал:
— Я завидую тебе порой. Тебя все в жизни устраивает, хотя она далека от идеала. Ты принимаешь людей такими, какие они есть, тебе ничего не надо. Ты свободна от желаний и планов. Смотришь правде в глаза и честна с самой. Завидую твоей доверчивости воле Провидения. Мне многому надо учиться… не верится, что не так давно я был таким. Или не был?
Я закрыла глаза и потому поцелуй заметила не сразу – точнее, не ожидала. Почувствовав его, не поняла, что это. Целая вечность или сотая доли секунды – не знаю, сколько времени прошло. Я забыла обо всем на свете, даже о том, что не умею целоваться. Голова кругом…
Отстранившись, он извинился и сказал, что не сдержался. А что я, собственно, ждала? Пламенных признаний в любви? Но не извинений, это уж точно!
— В следующий раз сдержись, пожалуйста, а то я могу не так понять, — пробормотала я, хотя уже поняла все не так.
— Прости, этого больше не повторится.
Очень жаль. Лучше бы он меня с крыши столкнул! Ничего не в прошлом – сейчас стало только тяжелее, и тебе, и мне! Я помотала головой, чтобы не разреветься то ли от обиды, то ли от непонятного своего состояния, то ли от обманутых ожиданий. Изображение поплыло, и голова закружилась ещё больше.
— Эй, осторожнее! – Рома удержал меня на краю крыши, когда я незаметно для себя подалась вперёд.
— Да уж, не самое удачное место для поцелуев, — отшутилась я, высвободившись из его объятий и закидывая ноги обратно на относительно твёрдую поверхность.
Рома вскочил с бортика следом за мной и стал расхаживать по крыше взад-вперед. Господи, и зачем только? Не так я представляла себе первый поцелуй, совсем не так!
— Может, пойдём? – тихо проговорила я.
Он не ответил. Я обернулась к нему и тут же поймала его пристальный и какой-то измученный взгляд.
— Прости, пожалуйста… весь кайф обломал, — сокрушенно помотав головой, сказал Рома.
Насколько я поняла, исправлять он ничего не собирался. Я выдавила из себя: «не бери в голову» и подошла к люку. Машинально концентрировалась на отчаянном скрипе раздолбанных деревяшек, служивших дверцей, лязге гвоздей, шуршании шифера под кроссовками. После приземления на ступеньку бетонной лестницы и закрытия люка свет кончился, и мир погрузился во мрак вонючего подъезда. Шесть ступенек вниз и ещё девять перпендикулярно. Или десять?
На земле непривычно. И будто темнее, чем на крыше. До остановки я его провожать не стала – едва услышав пресловутое «пока», почти бегом бросилась в сторону своего подъезда.
День 13й.
Солнце палит нещадно. Жаркий ветер хлещет по лицу. Я, обливаясь потом, бегу по дороге через лес к озеру. Сама не понимаю, почему бегу. Меня распирает, надо куда-то себя деть, а не знаю куда.
На озере никого. Мне захотелось прыгнуть с разбега, не раздеваясь, сразу же! Но мысль об обратной дороге остановила. Я почти с яростью стащила с себя потные шмотки и прыгнула в воду с тарзанки. Супер! Вода – это жизнь, как ни банально звучит. Тучи затягивали небо, но не хотелось торопиться. Какая разница, где намокнуть?
На обратном пути я попала под такой ливень, что и впрямь могла бы прыгать в озеро одетой. Прибежав домой, я полезла на крышу и стала петь «Дождь» ДДТ.
Классное лето. Чемпионат мира по футболу – первый в моей жизни от начала до конца. Памятный футбольный разгром в столице – когда наши японцам продули. Как-то Ленка пришла после практики, а я смотрела немцев с ирландцами.
— А почему гол не засчитали? – включилась в процесс подруга.
— Потому что офсайд, — ответила я.
— А что это?
— Это когда нападающий бежит перед защитником.
— Это плохо?
Вопросы блондинок порой ставят в тупик.
— Это против правил. Ворота некому защищать, кроме вратаря.
— А… а теперь что они там выстроились, яйца чешут?
— Штрафной бить собираются.
Ленка заливисто хохотала. Я разделила её задорное настроение, посмотрев матч глазами подруги. И сейчас вспоминаю это, когда хочу посмеяться.
Дома я закуталась в полотенце и стала смотреть на дождь с балкона. Над землёй медленно поднимался пар. Все это время была такая жара, что почва пересохла. Пар белой пеленой клубился над лесом, стелился по асфальту, завораживал белизной в чёрной ночи.
Три товарища и мастер с Маргаритой, Фауст и «Кровь за кровь» «Арии». «Крематорий» и Маврик в старом кассетнике у бабушки. Философствования на крыше с Анькой. Короткая стрижка, которая сначала жутко расстроила, а потом понравилась, но всё-таки я решила отращивать волосы, как положено рокеру.
Что мне нужно? Чего я жду? О чем мечтаю? Какой смысл моей жизни? Что в ней кроме рока, футбола, колы, леса и крыши? Должно же в ней быть нечто большее, светлое, праведное, значимое и необычное!
Рома. Можно сказать, я ждала этой встречи за каждым поворотом и уже свыклась, что ей не бывать. По крайней мере, не сейчас. Когда Анька уехала в лагерь, я осталась совсем одна. Мне её не хватает. Она бы вправила мне мозги своим романтизмом. Она мечтала не просто о друзьях. Она хотела влюбиться, и ей это частенько удавалось, в отличие от меня. Может и мне бы удалось, если бы не убивалась по прошлому, и если бы кто-то видел во мне девушку.
Когда-то я носила юбки и не чувствовала неудобств, наряжалась на семейные торжества. Всех умиляла фотография, где двенадцатилетняя я, рослая для своего возраста, в белых колготках и в замшевых туфлях сестры, в тёмно-серой юбке и вязаном свитере. Волосы до талии – распущенные, кукольно-кудрявые от предварительно заплетённых косичек. И не лень было плести косички на ночь! Хотелось быть красивой и верилось, что это возможно.
— Ты тут как принцесса, — говорили школьные подружки, не знавшие меня такой.
Девушкой я быть не научилась – стала пацанкой, будто стесняясь происходящих с телом изменений. Ленка, наоборот, им радовалась, поэтому она была, что называется, маленькой леди, а мы с Анькой – сорванцами.
Но почему-то накатывали на меня меланхолии в обществе Ленкиных подруг. Когда они в большинстве, а ты затесалась случайно, всегда чувствуешь себя чужой. Якобы умнее и содержательнее и необязательно хуже внешностью – например Оля, Ленкина подруга, мягко говоря, непритязательна, но похоже, считает себя красавицей. Наверное, так считают и все вокруг.
Спать я легла в шесть утра, когда голова разболелась от слез и дурацких мыслей.
День 14й
Проснулась в одиннадцать с ясной и чёткой мыслью, которую не решалась себе озвучить: я влюбилась. А что тут необычного? Мне шестнадцать лет, я встретила классного парня. И даже не с первого взгляда влюбилась, но какая разница… что странного? А само это чувство, все вокруг стало непривычным, и мир резко изменился – вот что. Как с этим жить, не знаю. Тем более, если это больше не повторится. Прости, не сдержался! Мне опять стало до слез обидно. Ну что со мной не так, если в меня влюбиться нельзя?! Чего он испугался? И зачем тогда вообще подошёл ко мне познакомился, продолжил общаться, звонил постоянно, снился нагло? Зачем все эти слова, молчаливость и задумчивость, комплименты и прочее?
Но я не могла на него злиться. Что же мне делать? Может всё-таки позвонить и спросить: «Ром, ты меня любишь? Я тебя люблю». Наверное, когда мне все надоест или окончательно сорвёт крышу, я так и поступлю. Жаль, я не знаю Данин телефон, чувствую, что с ней бы у меня разговор получился. Хотя, наверное, это неправильно — вешать на других свои проблемы или искать первой психологической помощи.
Ленка позвонила с новостями часов в семь. Они с братом пришли на дискотеку вместе, но шалашовок этих не было – разбираться не с кем. Леха на время уехал. Когда появилась зачинщица — Катя, Ленка позвонила брату, и тот вернулся с четырьмя качками. Схватил Катю и поволок её в сквер. Ленка не ожидала такого поворота событий и начала кудахтать, чтоб Леха не бил Катю, но догнать резвого братца не смогла. Когда она прибежала в сквер, Катя уже лежала на земле, а Леха нависал над ней и орал. Остальные девки хотели прийти на помощь подруге, но дюжий Андрюха (один из качков, приехавших с Лехой) рявкнул на них зычным басом, и они сочли за благо смыться. Чего ожидала Ленка, я, честно говоря, не поняла: брат на четырнадцать лет её старше, на фиг ему подростковые разборки? Или он погрозил бы Кате пальчиком и отчитал за непримерное поведение?
— Прикинь, она из города сюда на танцульки мотается! – щебетала Ленка в трубку. – Там в сто раз лучше, нет, она сюда ездит, чтоб повыпендриваться. А мне говорит, поезжай в город, если тебе тут не нравится! Ну не дура?! Я живу напротив клуба и должна таскаться за двадцать километров от дома!
— А чем она тут-то выпендривается? – вяло поинтересовалась я.
— Сотовый телефон на ремень вешает и танцует с ним.
Я расхохоталась. Ленке зачастую удаётся меня позабавить своими россказнями.
День 15й
Звонок в дверь разбил на куски мой сон. Окно поменяло цвет. Торшер и музыкальный центр включены, потому что накануне я выпила банку «отвёртки» и заснула в зале, при свете и при музыке, да так до утра и не проснулась. Помню сквозь сон, ворочалась и потела, но там и не встала, чтобы нормально лечь. Я резко вскочила с дивана, и в голове зашумело, перед глазами поплыло. Звонок повторился, но открывать я не стала. Просто выключила свет и центр и поплелась на кухню, ставить чайник. Хреновенько мне, однако!
Проделав все просыпательные и реабилитационные процедуры, я прилегла на кровать в комнате предков, ибо слабость никуда не делась, и виделось все, как в фильме ужасов. Тут зазвонил телефон. Я сняла трубку, хотя никого не желала слышать.
— Привет, моя радость! — До боли знакомый и до умопомрачения любимый голос. — Как ты жива-здорова, может, встретимся?
Я нагло вру, что все хорошо, изо всех сил стараюсь хрипеть бодро и весело, глотая слезы.
— Давно не виделись, я соскучился, — произнёс его голос.
Слезы я больше сдержать не могла – они брызнули потоком, слава Богу, без громких рыданий — уткнулась в подушку. Я ужасно хочу его видеть, даже зная, что будет ещё больнее.
— Приезжай, — прошептала я.
— Солнышко, что с тобой? – чуть ли не в панике спросил Рома.
— Все нормально, — опять прохрипела я, — приезжай…
Видимо, голос всё-таки насторожил его. Сейчас испугается и не приедет. Никогда. И без такого солнышка проживёт.
— Уже еду, жди.
Ехать минут двадцать, ну полчаса. Я заставила себя отклеиться от кровати и пойти в ванную. Тщательно умывшись и отсморкавшись, я причесалась. Узрев своё отражение в зеркале, я вздрогнула: нос распух, а глаза, наоборот, стали поросячьими. Кошмар! Что же делать? Нет, это плохая идея, надо было сказать, чтобы приехал через пару часов, а то и завтра. Сегодня не помешало бы проспаться и побыть одной. Или научиться пользоваться косметикой.
Но он явился через полчаса, как я и предполагала. Как всегда прекрасен. А я? Ужас, говорить страшно. Я не преувеличиваю: едва увидев меня, он с лица сошёл.
— Ну-ка рассказывай, что случилось?
— Да ничего особого… — я стала ерошить волосы, одёргивать футболку. Хотелось провалиться на второй этаж, а можно и ниже.
— Просто меланхолия? — он расшнуровал кроссовки, и мы прошли на кухню.
— Вроде того, — я обрадовалась подкинутой идее.
Он сел на табуретку и хлопнул себя по колену, словно приглашая меня сесть. Я, недолго думая, приняла приглашение.
— А мне думается не только в ней дело. Меланхолии без причины не бывает. Все ведь хорошо? Класс не выпускной, друзья есть, лето классное, квартира свободна... удалась мне эмпатия?
Я кивнула. Взгляд его выдержала с великим трудом. Ещё немного и я опять разревусь или выпрыгну из окна. Вместо этого я обняла Ромкину шею одной рукой. Притворяться невозможно, врать, что все в порядке — бессмысленно. И как прежде уже быть не может – не после этого дурацкого поцелуя на крыше, а после того домашнего киносеанса.
— Конец нашей дружбе, вот в чем дело, — выдохнула я. Как в ледяную воду прыгнула, но терять уже нечего.
— Ах, вот оно что! – он радостно улыбнулся, прижимая меня к себе. – Знаешь, как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Нашей дружбе рано заканчиваться, она только началась, правильно?
— Угу, — ответила я, уткнувшись носом в его макушку.
— Вот и славненько. А перерасти в нечто большее она вполне может, верно?
Я снова угукнула.
— Я рад, что ты согласна, а то измучился со своей любовью. Не спал две ночи, винил себя во всех смертных грехах. И решил, что больше не за чем. И извиняться не за что, правда?
Ответить я не успела, так как его губы уже коснулись моих. Слова больше не нужны. И слезы тоже. Так мы сидели, обнявшись на кухне, делясь друг с другом теплом, которого в наших молодых сердцах ещё предостаточно.
— Кстати, — заговорил Рома через несколько минут, — ты мне поход в кафе обещала, помнишь? Пару недель назад.
— А мы там так и не были? – опомнилась я.
— Не были, — улыбнулся он, — ждали повода, наверное, вот он и появился. Теперь есть, что отпраздновать.
— Что ж, всему своё время…
— Тогда собирайся!
