Или исповедь графомана
Странно и страшно признавать, что мне не пишется или что, начиная писать, я думаю, как это будет смотреться в «инстаграме», на «фейсбуке» и сколько лайков я получу. В «инсте» лайкают фотки, никому не нужны затяжные посты. На «фейсбуке» публика, более продвинутая и тем более обидно видеть, что она никак не реагирует. Королевство кривых зеркал этот интернет, детская игра. И все равно расстраиваешься, ведь писательская жизнь переехала туда. Прошли времена, когда это было тайной, убежищем, кулуарным разговором с собой и святой святых, куда были вхожи только доверенные и проверенные лица. Когда писала для удовольствия, чтобы разобраться, успокоиться или развлечься. Времена прошли, а вопрос остался: ради кого или ради чего пишешь сейчас?
Папа недавно спросил, когда я нобелевку получу. Знакомые, которые не видели меня давно, интересуются, когда роман-то выйдет, где шампанское? Мне не стыдно признаться, что процесс до сих пор идет, что мне всего тридцать три, а это для писателя детский возраст, что рано или поздно все будет – пусть не шампанское, но бутылка красного. Пусть не нобелевка, но я человек не гордый, могу и буккером удовлетвориться.
Страшнее признаться себе в выгорании. Я больше ничего не хочу.
Гонка вооружений
В прошлом году моя неделя выглядела так:
понедельник – начитываю рассказ;
вторник – монтирую видео;
среда и пятница – пишу статьи или что-то еще;
четверг – изучаю, как устроены соцсети;
суббота – работаю над сайтом;
воскресенье – пишу посты в «вк» и «инст» на неделю вперед.
Каждый день я делала маленький шажок к великой мечте. Каждый день хотя бы минуту посвящала писательству. При двух работах и желании что-то посмотреть, почитать, пообщаться с друзьями и семьей. Нет, хвастаться нечем, так живут все. Вкалывают по восемь часов, встают в пять утра и еще по работе тексты пишут – мне, слава Богу, не приходится. Для переключений нужно мастерство – это я уяснила еще в институте, когда писала диплом параллельно со вторым романом.
Но все-таки жизнь была насыщенная, а результата ноль. Может, я недостаточно старалась? Да, в пять утра не вставала, в три ночи не ложилась. У меня было свободное время, и порой я подолгу болталась в опостылевшем городе, когда не хотелось возвращаться домой. А могла бы я за это время, ух!
Да не шмогла. Воз и ныне там. Мертвые души в группе «ВК», три калеки на сайте и двенадцать не поймешь откуда взявшихся подписчиков на «ютубе». За все время один комментарий: «Вижу – стараешься, но хочешь, научу, как правильно? Зайди ко мне…» Ага, выпьем, сообразим. Разбежалась. Ясно, что для всего нужен стартовый капитал, но дело еще и в человеческом факторе. Знаю писателей, для которых деньги не проблема, но они все делают сами, потому что с трудом находят кадры. Знаю и таких, у которых от писательства – одно название, но они такие бизнесмены, что на черновиках деньги делают. Всяких хватает, мир прекрасен и удивителен.
Но где во всем этом я? В статьях об английском и пении? В простеньких рассказах об инфантильных переростках? Или в хронике очередного пути к Господу, как водится, неисповедимого? Может, все проблемы в том, что я сижу на пяти стульях и сама себе не могу ответить на вопрос, что несу в мир? Сегодня хочешь быть смиренной монашкой, а завтра – успешной леди, но в глубине души понимаешь, что оба пути – не мои. Значит, где-то есть иной, просто надо искать. Или ждать. Порой не поймешь, что лучше. Искать и находить на свою голову приключения, а потом терзаться стыдом из-за несовершенства опубликованных материалов. Или ждать и терзаться осознанием, что время уходит сквозь пальцы. И все эти песни про ждунов и ждуль стали так раздражать! Что я наждала? Ни семьи, ни карьеры, ни денег, ни собственного угла к тридцати годам. Ничего, мы и до ста подождем, глядишь, оно само как-то сложится! А там уж и пенсию принесли, и принц в дороге помер…перемены как-никак!
Хочется оправдаться тем, что я просто устала. Даже такая хилая деятельность утомила. Пора признать, что я не дотягиваю до нормальных людей, у меня низкая работоспособность, но я пыжусь функционировать в мире наравне со всеми. Столько же работать, столько же зарабатывать, столько же успевать. А не могу. Просто смотреть сквозь тусклое стекло физически тяжело. Это отражается на общем самочувствии и мироощущении. Кажется, только сейчас стала понимать.
С другой стороны это – дар напрасный, дар случайный, если вообще дар. Одаренной меня считали за музыкальный слух и языки, но не за графоманию. Этот «дар» я взяла сама, потому что он помогал мне выжить. Потом стало интереснее добивать то, что не получается, чем почивать на лаврах. Лавры завяли: пока гонялась за миражами, растеряла языковые навыки, а музыкальных не приобрела на должном уровне. Перфекционизм – это не про меня. Как сказала боевая подруга по пению: ты поешь и слава Богу. В смысле, серьезного образования у меня нет. Да так во всем: преподаю и слава Богу, пишу и слава Богу. Сделанное лучше идеального. А ведь когда-то мне хотелось стать крутым спецом хоть в одной сфере. Много на себя не брала – хоть в одной! Но крутым. А тут – по всем фронтам бой, но какой из меня солдат? Кажется, я только играю в жизнь, забавляюсь. При этом нет ощущения, что так будет невсегда, а скоро, совсем скоро наступит настоящая серьезная и взрослая жизнь и вот там я чего-то добьюсь, в чем-то преуспею и будут меня все дико уважать даже в кроссовках и с рюкзаком, который вмещает всю мою многоликую жизнь!
Все уже не просто наступило, а расплющило. Играйся дальше, хомо луденс.
Переломы
Когда-то я решила, что не буду писать, если у меня нет идеи. Странно, да? Но зачастую я писала без всякой идеи – меня успокаивал процесс. Надо было вывести куда-то беспокойную душу. К концу почеркушки я понимала, как жить дальше. Недавно услышала речь Марка Цекрберга для выпускников Гарварда – как же он меня порадовал! Не подозревала, что это такой живой и болеющий за мир человек. Так вот он сказал, что попсовая культура неправильно все преподносит: идеи появляются в процессе работы, а начинаешь с голого энтузиазма, интереса и кайфа. Может, не зря мы родились в один день (смайлик)? Вот и мои идеи появлялись в процессе записи. Год за годом они стали появляться, выкристаллизовываться, даже до поисков своего голоса в литературе доросла – может, уже неплохо для лентяйки с замедленным развитием?
Пять лет назад я прочитала «Пасху красную», и мой писательский мир перевернулся. На тот момент он представлял собой следующее: четыре романа, еще два в процессе, один читатель и желание чему-то научиться. Никаких публикаций, интернетов, семинаров, курсов, друзей по перу. Так себе мирок, но кажется, он был плотнее и чище, чем теперешний.
После прочтения «Пасхи красной» и особенно мощных записей отца Василия, который тоже маялся сочинительством, я решила, что к духовности мои художества не имеют никакого отношения и пора с этим завязывать. Окончательно. Вот допишу пятый роман и если нечего будет сказать более – займусь чем-то другим. Мало ли достойных способов загубить свою жизнь! Но как всегда, не шмогла: случилась такая банальность, как любовь и разбирательств требовала конкретных, аж на три книги. «Что, инок, взялся за стихи, опять тебе псалтири мало?» А я не инок, мне мало.
Разобравшись с любовью, я решила делать карьеру – должно же хоть в чем-то повезти! Мне требовалось доказать себе, что я чего-то стою. Как водится, женщина цветет при хорошем садовнике, а недостойный мужчина убивает ее самооценку. Мне подвернулся второй, и надо было срочно достать себя из-под плинтуса. Я ни в чем его не виню и ничего не наговариваю – он лишь показал мне, кем я была на самом деле. По сути, никем, но возомнила себе принцессой на том лишь основании, что хожу в храм, говорю на трех языках и никому не даю. И, разумеется, любой принц будет счастлив взвалить меня на горб и тащить до конца своих, а лучше моих дней. На самом же деле, не преуспела я ни в светском, ни в духовном. Стыдно за себя и понимаешь, что на большее вряд ли способна.
Я бросала писательство, как бросают курить, но не потянула. Мало мне таинств, мало псалтири, но славить Бога словом я еще не научилась, не доросла до этого, не созрела. Наверное, и сейчас моя графомания – лишь боевые учения, штыковые атаки, слезоточивые гранатки из окопа. Я дам себе еще несколько шансов. Как он говорил: прости меня в предпоследний раз.
Этим летом я наткнулась на околодуховную книгу о творчестве под названием «Бумагия». Основная мысль в том, как близко творческие люди к потусторонним силам, а им, как известно, особое приглашение не нужно. Зачастую те, кто не с Богом, сами того не осознавая, отдаются во власть духам злобы поднебесным. Для этого не надо быть идейным сатанистом, розенкрейцером, сектантом или еретиком. Смысл в том, что единственное место, где Бога нет – наша фантазия и те места, которые мы придумываем. Книга с одной стороны давила негласным наездом: мол, художник от слова «худо», и это не шутки. Изначально так и было – люди понимали, что худыми делами человек занят, непонятна природа вдохновения и откуда что берется. Мистицизма в этой среде хватает, профессиональный творец редко бывает атеистом. Или тешит себя мыслью, что он таковым является. С другой стороны, я соскучилась по такому стилю и слогу, по несколько сухим около научным фактам – иллюзия работы мозга, приятно. Я бы рекомендовала эту книгу учителям литературы и творцам-ремесленникам. Почему только им? Это не о том, как сплести фенечку или разучить на гитаре песенку, это о людях, которые живут в фантазиях и существуют за их счет.
Положим, я и раньше понимала, что ответ в день суда будем держать не только за каждое сказанное, но и написанное слово. За написанное еще и побольше, потому что его могут читать веками и искушаться. Но меня не мучило чувство ответственности. Ничего такого страшного я не говорю, это же все игра! Я играю в писателя. Но вдруг свалилось осознание того, насколько очищенным должен быть сосуд, через который льется хвала и слава истинному Творцу и насколько далеко отстою от этого идеала. Да собственно, мало что делаю для приближения. Кажется, все наперекор. Теплохладность и чад.
Такие вот опыты. С одной стороны, бросить не смогла, но с другой – и чего-то по-настоящему чистого и важного явить миру не получается. Может, будет еще череда инсайтов и к ста годам я хоть патриаршую получу, если оно мне будет еще надо. А может, надо просто остановиться и подумать, прислушаться к себе и ответить на главные вопросы. Потом уж и складывать паззл, рисовать маршрут, разрабатывать стратегию.
В жизни мужчины первые сорок лет детства самые тяжелые, а в жизни писателя?..
