Kira Borodulina

Сайт писателя

Утро Победы

Music:
Groves in mist
Dolorian
Ludovico Einaudi
Sonic Mayhem
Черный кофе
Blutengel
Lake of tears
Candlemass
Axel Rudi Pell

Необычное выдалось утро. Мама ушла в церковь. Исправно ходит, как на работу, каждое воскресенье. Ника плохо спала от дивного звука в батареях. Первая декада октября прошла, а что дома, что на работе – ледник. И вот, в три часа ночи разбудил этот треск. Накрыла ухо подушкой и задремала. С некоторым облегчением проснулась без десяти семь. Кофе – самовнушение бодрости, неизменный утренний ритуал. В морозильнике – кубики замороженного травяного отвара.
— Протирай лицо каждое утро и никаких отеков! – говорила мама. – Всегда будешь такой молодой и прекрасной, как сейчас!
Обычно мама ей не льстит. Ника знала, что не прекрасна, едва ли даже хорошенькая. Жиденькие темно-русые волосы, невыразительные глаза, блеклые черты, круглое почти безбровое лицо, тонкие губы. Да и располнела сильно. Возраст и сидячий образ жизни, плюс генетическая предрасположенность, — успокаивала она себя. Хотя иные и в сорок выглядят девчонками…
Библиотекаршу узнаешь всегда, как училку. У них много общего. Хоть и одевалась Ника стильно (любила полазить по сэкондам с подругой), а все равно – очки, умный взгляд, степенность…
Протерев лицо кубиком замороженного отвара, Ника посмотрела в зеркало и тут же отвела взгляд. Отеков и так нет, слава Богу. Теперь пора сушить волосы. От фена у них хоть какой-то объем.
Женщина без любви чахнет как цветок…
А ты с кем-нибудь встречаешься? А почему? И не ищешь? Уговор был только на один «некорректный личный вопрос». Теперь Ника знала, что ответить, если спросят, можно ли такой задать: нет. Коротко и ясно. Что это будет за вопрос и так очевидно. Слишком долго отмываешься от такого общения, оно выбивает из колеи.
Наскоро собравшись, Ника пошла в парк, фотографировать. Все-таки осень чудесна и пасмурная погода – лучшая для съемок. И ему нравится.
Он появился в ее жизни внезапно. Поскольку библиотека при университете, да и город большой, лиц не упомнишь, новые люди не редкость. Но к октябрю-ноябрю уже успевают примелькаться. Ника делала для студентов проекты, устраивала мероприятия, организовывала лекции. Дел хватало, культурный досуг, книги, неплохой коллектив. Одно время ворчала на свою работу, но если вдуматься, плюсов больше, чем минусов. Да и вернувшись из отпуска, все воспринимаешь иначе.
— Фамилия, имя, отчество, паспортные данные, место работы, если есть, — привычно оттарабанила Ника вновь пришедшему.
— А семейное положение нужно? – весело спросил мужской голос.
Ника исподлобья посмотрела на прибывшего и тоже улыбнулась. Черная куртка, большой рюкзак за спиной. Русые волосы, светлые глаза, открытая улыбка. Если бы не она – зауряднее лица не найти. Ника бы не обратила на него внимания. Хотя, кто бы на нее обратил?
— Нет, не нужно.
— А зря. Я ведь совершенно свободен!
— Надеюсь, это поможет вам возвращать книги вовремя, — в тон ему ответила девушка.
Она не позволила себе думать, что он намекает на ее не слишком очевидный статус старой девы или неказистую внешность. Общение показывает, что мужчины прямолинейны в отличие от женщин. А от их детективщины Ника порядком устала на работе.
— Тут написано, с правилами библиотеки ознакомлен и обязуюсь выполнять, — повертев формуляр, проговорил незнакомец. Впрочем, уже знакомец: Садомов Константин Борисович родился двумя годами раньше Ники. Паспорт выдан не в их районе обслуживания.
— Возвращать книги через две недели, а если не успеваете – позвоните. Мы продлим.
— А если работы нет, так и напишите: тунеядец?
— Напишу: «не работает» или «домохозяин», — отшутилась она.
— Глобально! Нет, просто я недавно переехал и еще не уверен на счет места работы.
— Пока не будем заполнять.
Слово за слово, пригласил ее в кино. Он же здесь один, никого не знает, но сидеть по вечерам дома не хочется.
Кино Ника любила страстно. Следила за новинками и писала рецензии на «кинопоиск».
— Разносторонние у тебя интересы, — улыбнулся Константин, — фотография, медицина, кино, музыка, книги… здорово! В последнее время и пообщаться не с кем, какие-то все стали пресные, зацикленные на деньгах ради денег.
Если девушка работает в библиотеке, пусть и в огромной – она явно не карьеристка. А кто? Ника еще не поняла. Девочка для дома, для семьи? Возможно, хотя на ее странице в соцсети не найти ни одной ссылки на рецепты или хозяйственные секреты. Интеллектуалка? Судя по внешнему виду нет, или неформального толка. Творческая личность? Пожалуй, но не настолько, чтобы ходить со всклокоченной головой и опаздывать на работу. Она серьезная, на хорошем счету, ответственная исполнительная, аккуратная.
Ей стало приятно, что Костя оценил ее многогранную личность. Она не стремилась поражать всех глубиной познаний в разных областях, да и постоянно сомневалась в этой глубине. Просто интересовалась многим и не задавалась вопросом почему. Увлекал процесс. А упорство приносило результат. Буквально пять лет назад ее фотографии не содержали ничего выдающегося – так шлепает каждый, разорившийся на зеркалку. А потом взгляд заострился, руки привыкли, секреты обработки изучила. И вот уже малознакомые люди обращаются к ней за советом, как к фотографу.
— Ты в кино идешь не с тем, чтобы рецензию написать? – поинтересовался Костя.
С ним легко и хорошо, будто знакомы с детства. И главное, весело. Все-таки мужчина без чувства юмора сразу теряет свою привлекательность. Он шутил беззлобно, мягко и уморительно. В каждом человеке видел что-то необыкновенное и даже о малознакомом разглагольствовал, как об интереснейшем персонаже. С ним можно и книжные новинки обсудить, и за грибами и на футбол сходить.
— Знаешь, мне нравится, что с тобой я могу быть собой, — призналась как-то Ника, — не надо никого из себя строить и пытаться казаться кем-то, кем не являешься.
— А зачем вообще-то?
— Бывало по глупости.
— Боясь выглядеть дураками, выглядим еще глупее…
Сделав несколько снимков, Ника присела на лавочку. В парке только начали появляться люди. Зазвонил телефон.
— Привет, солнце! Ты уже проснулась?
Он быстро стал называть ее ласковыми словами. «Ника» – это «победа», это очень громко и гордо. Такую не приголубишь, с такой не посюсюкаешь.
— Да, уже вышла на фотоохоту.
— Ух ты! Труженица! А я вот подумал, может, сходим в китайский ресторан, недавно открылся?
— Давай, с удовольствием, — помедлив секунду, ответила Ника, — только я не умею есть палочками.
— Без проблем! Возьмем вилки!
У него все просто. Это заражает, хочется припасть к этому источнику радости, учиться наслаждаться жизнью.
Осенняя хандра. Хочется кофе-кофе-кофе, холодно даже если натянуть на себя кучу свитеров. Боль прощания с летом и предвкушение затяжной зимы, как нарыв. Саднит, но скоро прорвется.
А Косте всегда радостно и он видит во всем положительные стороны. Просто любит и умеет жить.
После тридцати начинаешь соблюдать какой-никакой режим, следить за питанием, особенно если нагулял лишний вес. Мучное и сладкое – по минимуму, но как назло осенью именно этого и хочется! Вот и сейчас Ника быстро проголодалась, поэтому вернулась домой. Интересно, что за китайский ресторан? Нет, ей, конечно, доводилось бывать в восточных забегаловках, но особого впечатления они на нее не производили. После такой еды через полчаса голодный, благовония кружат голову, а музыка утомляет и кажется однообразной. В пору увлечения аниме все с ума посходили от востока. Ника осталась в стороне. А уж гастрономические вопросы ее до поры до времени совершенно не волновали.

***

borodulinakira.ru

Китайский ресторан понравился. Благовония не одуряли, музыка негромкая и не тенькающая. Палочками есть было весело, хотя если голоден, лучше отказаться от этой затеи.
Пообедав, погуляли в парке, пособирали еще фотографий. На вечер у Кости запланирован концерт в рок-клубе – играет местная команда, которой Ника не слышала.
— Англичанин мистер Хоуп смотрит в длинный телескоп, видит горы и леса и чего-то там еще… но не видит ничего, что под носом у него! – подшучивал Костя. Как всегда по-доброму и метко.
Ника любила русский рок, западный дарквейв и даже тяжелую музыку, но местные команды у нее восторга не вызывали.
— Зато сколько впечатлений! Напишешь отчет, и фоток будет море. А при таком освещении – практика и сноровка.

***
Как ни странно, знакомых в клубе девушка почти не встретила. Лучше бы кучу, чем одного – но какого...
С Марком они толком не встречались. Она была влюблена в него безумно. А его интересовал только секс. Когда влюбленность бьется о равнодушие, сменяется разочарованием и обидой, это всегда больно. И натура столь впечатлительная, как Никина отходит долго и тяжело.
Отец оставил их, когда Нике и трех лет не исполнилось. У нее много друзей мужского пола, и со всеми складывались прекрасные отношения. Пока она была для них «своим парнем». Приближаться боялись, считая слишком умной. Либо чисто плотский интерес. Только Андрей был «настоящим». В студенческую бытность, в пору обучения в академии культуры. Он зачитывался Лавкрафтом, Камю и любил мрачную музыку. Нике он доверял такое, чем ни с кем не делился. Боль, судьба. Почти родной человек. Никто не вспомнит теперь, почему расстались.
Костя сразу заметил перемены в девушке. После рассеянного «привет», после взгляда, которым Марк проводил Нику к барной стойке.
— Это твой бывший?
До чего ж паршиво звучит!
— Нет, мой неслучившийся. Не бери в голову.
— Ты сразу стала такая… нежная-нежная. Светишься вся.
Неужели? Сердце екнуло и гулко забилось. В горле ком, ноги ватные. До сих пор. Так заметно?
— Хочешь, уйдем?
— Это сразу бросится в глаза.
Его молчание потонуло в первых гитарных аккордах. У сцены собралась толпа молодежи, старшие сидели за столиками, а средние – за стойкой.
— Выпьем что-нибудь?
— Чего-нибудь легкого. На твой вкус, — она улыбнулась самой нежной и светящейся улыбкой.
Костя встал и прежде чем удалиться, поцеловал Нику тягучим поцелуем. Хорошо бы он это увидел, — мелькнула мысль. Вероятно, не только у нее.
После вина Ника немного расслабилась, но все равно чувствовала взгляд Марка спинным мозгом. Девушка, сказавшая «нет» становится в сто раз привлекательнее? Кто знает… но он не забыл ее, точно.
— Так и жрет тебя глазами, — Костя слегка помрачнел.
— Забудь о нем.
Она все рассказала – если вообще-то было о чем рассказывать. Он не смеялся. Впервые Ника видела его таким – жестким, серьезным, погруженным в себя.
— Пойдем потанцуем.
Баллада. В темноте зала да еще под хмельком никого не видно. Сильное мужское плечо, надежные руки – что еще нужно истомившейся женской душе? Забыть. Только забыть. Другое плечо, другие руки.
Она говорила, что ее выбила из колеи не встреча с прошлым как таковая, а воспоминание о собственной глупости. Костя не соглашался – тогда было бы раздражение. Она сама не понимала, что с ней творится. Почему ей приятно, что Марк не забыл ее и «жрет глазами»? Выходит, она что-то значила в его жизни? Их встреча была не напрасной? А значит и Никины последующие мучения тоже? Любые страдания можно пережить, если веришь в их пользу.
Костя понял, что ей не до музыки. Он вызвал такси и повез ее домой. Мама ночевала у тети, как обычно в воскресенье. Константин стал напрашиваться в гости.
— Малыш, я не в этом смысле. Просто страшно оставлять тебя. Тебе нельзя сейчас быть одной.
Она едва сдержалась, чтобы не высказать: все лучше меня знают, что льзя, а что нельзя! Он обнимал ее и целовал. И не так она размякла от этих нежностей, как от Марковых тогда… теперь просто сантименты. Захотелось плакать, и она заплакала.
— Кость, не понимаю, что ты во мне нашел. Скоро ты разочаруешься, и так будет лучше. Я скучная до оскомины…
— Малыш, не все такие, как он.
И это аргумент. Жесткий, веский, желанный.
Он совсем другой, даже сравнивать нечего. Но главное отличие в отсутствии этой убийственной страсти, однокоренной страху и страданию. Ника давно заметила, что самые крепкие семьи – в которых сильнее любит мужчина, а женщина позволяет себя любить. Женщина больше привязана к семье и детям, ей важно доверять человеку, быть уверенной в его любви, чувствовать надежность. Тогда она будет счастлива и с годами обязательно полюбит его. Ведь на любовь нельзя не ответить и отношение к себе нельзя не оценить. Она была почти уверена, что смогла бы позволить себя любить, но так ли это на самом деле? Очевидно, пока она не отвяжется от желания любить до умопомрачения, о счастливой семье и мечтать не стоит. Пока ей нужно гореть и страдать, а не любить и быть любимой, пока она ведется на грустные глаза и боль в чужом сердце, пока позволяет себе оставаться жилеткой и спасателем Малибу – будут те же грабли.
А может быть, вот он – тот, кто предназначен судьбой, кого сначала и не заметила? Прошлое давно минуло, Костя – не заменитель Марка и никак с ним не ассоциируется. Если бы не эта встреча, Ника и думать о нем забыла бы. Пусть это будет путь в новую жизнь, к новой себе. Возможность что-то изменить.
Едва оказавшись в квартире, Костя подошел к окну, не включая света.
— Ты помнишь, на чем он ездит?
— Кость, у тебя паранойя! Нет, правда, ты всерьез решил, что он попрется за нами через весь город?! – она смеялась и отчетливо понимала, что звучит пьяно и развязно.
Он не ответил. В свете фонаря мелькнуло его невеселое лицо.
Они не готовили вместе ужин, не пили вина и не смотрели фильмов. Просто целовались в прихожей, под нестерпимо яркой лампой дневного света, отражаясь в зеркалах и периодически открывая глаза, чтобы поймать лица друг друга в загадочной амальгаме. Он прав, ей не за чем быть одной. Вот что бы она делала? Расплакалась бы пуще прежнего, едва закрыв за собой дверь, стала бы анализировать вечер со всех сторон, так и не поняв бессмысленность данной затеи. Пыталась бы представить себя на всех местах – Марка в первую очередь, а это еще более бессмысленно и глупо, ведь он из другого теста, они только в мелочах понимали друг друга. Схожесть интересов и темпераментов, не более. Она для него – одна из списка бесконечных подруг-сожительниц, а он для нее – взрыв, потрясение, один на миллион. Единственный, кто понравился так, что захотелось влюбиться. За долгие годы. И она влюбилась – очень уж захотелось, любовь и придумать недолго.
Ника постелила Косте в зале, разобрав диван-кровать. Дверь своей комнаты закрыла, но не заперла. Ника всегда боялась, что замок заклинит, хотя оснований для страха не было.
Она проснулась среди ночи — не от поворота дверной ручки, хоть та жутко скрежещет. Разбудили ее Костины поцелуи и бормотание.
— Малыш, все-таки на таком огромном диване ужасно одиноко…
— Кость, мы же решили не торопить события, — Ника понимала, что сопротивление вялое – то ли спросонья, то ли от большого доверия. Она не боялась самой себя, как с Марком, а значит, и бояться некого. Поняв ее нежелание, Костя отстанет и вскоре захрапит рядом. Пусть, кровать большая.
Но все случилось не так. Сначала в голову полезли мысли о собственном одиночестве, а физическая близость представилась кротчайшим путем его преодоления. Льстило, что кому-то она дорога и необходима, и этот кто-то не похож на Марка. И наконец, «так живут все» – днем раньше или позже, неважно…
Она проснулась одна – не только в кровати, но и в квартире. Пора собираться на работу и не зацикливаться на опустошении и разбитости. Что она собственно хотела? Кофе в постель и море роз? Скорее всего, Косте надо на работу раньше, чем ей.
Пока она жарила омлет и ела мюсли, думала, звонить Косте или нет. Пока варился кофе, смотрела в окно на опостылевший двор и некогда любимую осень. Мог бы и задержаться по такому случаю… впрочем, для него, наверное, ничего необычного в этом случае нет. Не женат и не монах.
Ника одевалась неспешно, разгуливая с чашкой кофе по квартире. Подкрасилась. Незаметно, чтоб от «любви» преобразилась. Скорее наоборот: взгляд тяжелый, уголки губ чуть ли не до подбородка. Подло все как-то. Так глупо, откуда и не ждали!
Ставя пустую чашку на стол, она заметила клочок бумаги. Видела и раньше, но решила, что это очередной список покупок или чек, которые мама аккуратно собирала, ведя бюджет. Развернула. Две строки карандашом:
«Все мужчины одинаковы, да и женщины тоже. Не ищи, не звони».
Какое-то время она стояла, глядя в листок невидящим взглядом. Из череды мыслей пролетевших в сознании за эти секунды одна почти рассмешила: хотя бы честно. Не терзаться, не ждать, не накручивать. Поддавшись порыву, Ника смяла бумажку и швырнула в мусорное ведро. Хватит, пора идти, а то опоздает.
Она не помнила, как доехала на работу. Музыку не слушала, сидящих рядом не видела. Словно и не она вовсе. До перерыва так и трудилась – как зомби. Вместо обеда решила прогуляться по парку и тогда позволила себе подпустить все ближе к сердцу. Глаза предательски щипало, из груди рвались стоны. Не осталось больше обиды на Костю, она и раньше была «для порядка». Что обижаться, когда до человека дела нет? Она им не жила, в душу не впустила. Но тело… Господи, как глупо и почти смешно! Не потому, что хотелось, а будто назло даже не бывшему, а вовсе не бывшему, который никогда не узнает и которому вообще безразлично!
Как жить дальше? Как быть с собой, как смотреть в зеркало? И поговорить не с кем – большинство современниц ее возраста, да еще «засидевшихся в девках» не поймут, в чем проблема. Подумаешь, козел очередной – плюнь и разотри. А как объяснить, что дело не в нем, а в ней? Кому объяснить? Если бы с Марком – его она хоть любила. Но если бы он с ней так поступил – застрелилась бы, наверное. Не все такие, как он! Да уж, он в подметки не годится правильному заслуживающему доверия Косте! И долго еще терзали мысли: что если бы она заперла дверь, если бы не позволила ему остаться, если бы не поехала именно в этот вечер и этот ресторан…
* * *

Ника хотела взять больничный, но передумала – сидеть одной в четырех стенах и мусолить произошедшее оказалось выше ее сил. Поговорить с мамой – и мысли нет. Придя к вере, мама стала нетерпимой, категоричной и поначалу пыталась навязать дочери свои взгляды, но со временем смягчилась. Они достаточно близки, но сказать, что мама ее лучший друг, Ника не могла. Жаль, нет верующей подруги – скорее всего, такие девушки лучше поняли бы ее несовременные чувства. Как было бы здорово – позвонить, напроситься в гости, разрыдаться в ее объятьях, излить душу, будучи уверенной в прочности сосуда! Но нет, нет.
Она запрещала себе думать, насколько мучительно одинока в этом огромном городе, с кучей интересов и увлечений, знакомых и приятных компаний. Девушка, которая пишет стихи, нужные только ей, ведущая блог в ЖЖ, ибо общение в основном в интернете. Без сети она жить не могла, если только в тайгу сослать. Понимающие люди в разных городах, в ближнем зарубежье, но разве поделишься таким личным? И в ответ не услышишь их голосов, слов утешения, не говоря уж о тактильном контакте. Как это порой нужно!
* * *

Необычное выдалось утро. Хотя для октября типичное – холодное, серое. Листва почти облетела, никакой радостной глазу рыжести. Кажется, ничего хорошего уже и не случится.
Мама сидела на кухне. На столе чашка черного чая и тарелка с одиноким бутербродом. Ника знала, что перед литургией не положено есть, и мама чаще всего уходила в церковь натощак, но порой позволяла себе чаю, чтоб проснуться.
— Что это ты так рано? Выходной же…
Ника стояла на пороге кухни в махровом халате, с растрепанными волосами. Такая неуместная, контрастирующая с одетой и причесанной матерью.
— Хочу с тобой пойти, можно?
— В церковь?
— Да. Ты же туда?
— Конечно, воскресенье же.
Ника с трудом пережила эту неделю и опасалась, что все окончательно перепуталось в голове. Мама же была ошарашена другим, поэтому на какое-то время повисла тишина.
— Чайку попей. Не спеши. Всего несколько станций метро.
— Знаю.
Ника налила себе чая и села за стол. Сон склеивал веки, в груди по прежнему тяжесть, но таким желанным и одновременно пугающим висело в воскресном утре предвкушение перемен, что Ника позволила себе надеяться на скорее избавление. Или хотя бы облегчение. Всего несколько станций на метро. Да и воскресенья можно было не ждать.
За окном вяло шумят машины, гремят трамваи. На кухне так же сонно тикают часы…

Related posts:

Архивы

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

http://borodulinakira.ru © 2017 Оставляя комментарий на сайте или используя форму обратной связи, вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.